Бесконечность не предел - Василий Головачев

До него люди тоже занимались изучением числовых характеристик и правил, от Пифагора до Капрекара, создав астрологию и нумерологию, оставив множество найденных экзотов-чисел, имеющих постоянные скрытые закономерности. Недаром математика знала десятки постоянных, носящих имена их открывателей: Армстронга, Грэма, Скьюза, Апери, Эйлера-Маскерони, Гельфонда, Пифагора, Капрекара и многих, многих других. Мечтал оставить своё имя в числонавтике и Прохор, всё своё свободное время отдавая этой увлекательной дисциплине.

В модуль заглянул Тимоха — Тимофей Крымский, художник, способный одним росчерком пера изобразить характерную выразительность любого человеческого лица. Ему было за пятьдесят, но выглядел он гораздо старше благодаря седой бородке а-ля Шекспир и гриве седых волос, падающих на лоб. Он участвовал во всех художественных биеннале в Суздале и Москве, был известен далеко за пределами России, но в студии к нему относились с изрядной долей скепсиса, что отражалось и на обращении к нему сотрудников; для них он был не Тимофей Львович, а просто Тимоха.

— Гуд монинг, великий трудяга, — прогундосил он. — Ты уже ботаешь. А это что за конструкция?

Прохор убрал в объёме дисплея «снежинку» фрактала под названием «звёздная пыль». В геометрических фигурах подобного рода он находил неизъяснимую прелесть и любил усложнять их собственными построениями.

— Это кластер Коха.

— Чего?

— Был такой математик. Я тебе нужен?

Тимоха почесал за ухом.

— Понимаешь, мой приятель купил машину и теперь жаждет взять номер 666, а я слышал, что это якобы «число зверя».

— Я здесь при чём?

— Ты математик, должен знать свойства этого числа. Стоит ли его брать и цеплять как номер.

— Вообще-то, мне по фигу, но я бы не стал брать такой номер. С одной стороны, число 666 выражает высшую силу и качество, с другой — усиливает двусмысленность и лживость. В сравнении с цифрой семь, считающейся священной, шестёрка выражает неполноту и ущербность.

— Почему?

— Шесть — это семь минус единица. Как говорят эзотерики, на нём поэтому лежит какая-то тень.

— То есть ты против.

— Я тебе уже ответил, да и не я решаю, — флегматично пожал плечами Прохор. — Число шесть считается не достигшим совершенства, не содержит божественное, а повторенное три раза вообще символизирует дьявола. В нём человек сам себя ограничивает самим собой.

— Мрак! И ты так считаешь?

— Я не эзотерик, не каббалист и не мистик, я математик. Мне интересны свойства сочетаний шестёрок в приближении к геометрии и физике Вселенной.

— Высоко берёшь. Ладно, я понял, вечерком загляну к тебе, ты меня заинтриговал.

Тимоха, одетый в светло-коричневый вельветовый пиджачок и рубашку, распахнутую чуть ли не до пупа, испарился.

Прохор снова вывел в объём дисплея «снежинку Коха», полюбовался рисунком ветвей, мысленно нарастил белоснежные чешуйки, выращивая «деревце», потом переключился на задание — завершить дизайн корпуса перспективного скоростного вертолёта «Суздаль». Вертолёт должен был летать со скоростью до восьмисот километров в час, подниматься чуть ли не в стратосферу и нести на борту до десяти пассажиров. Задача была интересной, так как имела не одно решение, и Прохор занимался расчётами с удовольствием.

Внезапно прозуммерила клипса мобильного айкома в ухе.

Не включая весь модуль коммуникатора, запрятанный в часах фирмы «Phosphor», Прохор одним пальцем выщелкнул из клипсы усик микрофона, придвинул к горлу.

— Слушаю.

— Доброе утро, творец моего настроения, — прозвучал в наушнике нежный голос Устиньи. — Могу я тебя увидеть?

Прохор поколебался долю секунды, так как уже настроился на включение в рабочий процесс, но обижать девушку не хотелось, и он поставил перед собой на столе пластину айкома, соорудившего виртуальную панель связи.

Над светящейся шишечкой айкома выросла световая нить, развернулась лепестками веера, превратилась в головку Устиньи. Девушка была натуральной блондинкой, и её волосы всегда светились, как под лучами солнца.

— Привет, — сказал он. — Я уже влез в Сеть.

— Извини, я на минутку, — смущённо сморщила носик Устинья. — У Феоны сегодня день рождения, пойдём вместе? Подарок я уже купила.

Прохор обратил внимание на просящие нотки в голосе подруги, понял, что может отказаться.

Устинья редко разговаривала так с другими, будучи особой решительной, волевой и независимой. Недаром она считалась одним из лучших скайдайверов и бейсджамперов[7] России. Она прыгала с парашютом как с самых высоких зданий мира, так и с виадуков типа французского Мийо[8] и различных скальных стен. Однако главным её занятием были полёты на углепластиковых крыльях через известные проливы — Ла-Манш, Ормузский, Скагеррак — и прыжки с высотных аэростатов, достигающих рекордных на сегодняшний день высот.

На её счету был и самый скоростной, наравне с самым затяжным в истории скайдайвинга России, стратосферный прыжок с высоты сорок километров. И при этом Устинья Бояринова была хрупкой девушкой, красивой, безупречно сложенной и исключительно привлекательной.

Познакомил их Данияр Саблин, друг Прохора, три года назад, и встречались они часто, но речь о совместной семейной жизни не заходила. Прохору и так жилось хорошо.

Характер у него был задумчивый, философского склада, не склонный к импульсивности, терпеливый и необидчивый, поэтому драйва он не жаждал, собственную позицию отстаивал редко, был уравновешен и больше уступал, нежели настаивал на своём. Но уж если решил что, сдвинуть его с этой точки зрения было невозможно. А из всех видов спорта он предпочитал шахматы. И биатлон. Правда — преимущественно смотреть.

— Что молчишь? — не поняла Устинья. — Перезагрузись.

— Я сегодня вечером рассчитывал сходить к родителям, — признался наконец Прохор.

— Незадача, — погрустнела девушка. — Я рассчитывала, что ты будешь свободен.

— Давай завтра встретимся, в кафешке посидим на набережной.

— Завтра я улетаю.

— Куда?

— В Тролтиндене собираются знаменитые бейсеры, состоится второй чемпионат мира по вингсьюту[9]. Я в команде.

— Тролтинден — это где?

— В Норвегии, в районе Рамсдаль. Там есть роскошная горная Стена Троллей.