СССР: вернуться в детство-2 - Владимир Олегович Войлошников

Тем слаще друзей голоса.

Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,

Глаза бы глядели в глаза…'

Я ушла в ванную до того, как слёзы превратились в рыдания, включила воду и сидела над ней, давясь своим отчаянием.

Если ты не найдёшь меня, Вовка, всё будет бессмысленно. Я ведь усохну с тоски. Зачем я здесь, если ты неизвестно где? Зачем вообще всё? Я набирала в ладони воду, умывалась, но всё было без толку.

В дверь постучали:

— Оля, ты там? Ты скоро?

Ну, всё. Кончилась, должно быть, «Песня года». Я вдохнула-выдохнула:

— Пять минут!

Посмотрела на себя в зеркало. Глаза красные. Нос опухший. Да и пофиг.

Я всё равно найду тебя, Вовка. Или ты меня найдёшь. Иначе и быть не может.

11. МНОГО ПЕРЕМЕН

С ВАМИ ГОВОРИТ ДИРЕКТОР

Тридцать первого в обед зашёл папа. Совсем я редко стала его видеть, скучаю ужасно. Принёс куль конфет «от деда Мороза» и книжку «Волшебник Изумрудного города», с моими любимыми шикарными иллюстрациями художника Владимирского! Обож-ж-жаю!

Рассказывал мне всякие байки про свои похождения. Он же такой, приключения сами его находят.

Вот, например. По расписанию сессия до двадцать девятого числа. Кто-то билеты заранее покупает, кто-то — нет. Потому как: а вдруг ты раньше сдашь — и что? Сидеть три-четыре дня в чужом городе просто так?

— Поставили нам экзамены, всё, можно домой ехать. Прилетаем в аэропорт — толпа огромная! Около касс стена стоит.

— А самолёты часто летают? — полюбопытствовала я.

— Каждый час, но на ближайшие рейсы всё подчистую разобрано. Мужики наши стоят, очередь заняли, но надежды быстро улететь нет. Я думаю: ёкарганэ[14], надо что-то делать. Смотрю — киоск «Союзпечати», взял газетку местную, «Бурят унэн», посмотрел сзади: адрес, выходные данные и фамилия директора. Пошёл в автомат, звоню ноль-девять.

— В справочную?

— Ага. Узнал номер касс аэропорта. Звоню в кассы, там трубку берут: «Касса аэропорта, слушаю вас». Я солидно так: «С вами говорит главный редактор „Бурят унэн“, Николаев. Нам тут нужно человечка в Иркутск отправить, срочно…» — «Да-да, конечно, пусть подходит, ближайшим рейсом оформим. Фамилию скажите…»

Я засмеялась. Историю я эту помню с детства, но нравится она мне. Наверное, потому что в ней бытовая находчивость противостоит корпоративному сговору, так, что ли?

— Я к кассам подхожу, очередь осторожненько отодвигаю: «Спокойно, спокойно, товарищи! У меня бронь!» В окошечко заглядываю: «Добрый день! Товарищ Николаев должен был позвонить…» — «Да, да! Звонил! Паспорт давайте», — и я ближайшим рейсом…

— А мужики ваши?

— Улетели тоже, но на вечернем, десятичасовом.

Такой вот он у меня, за словом в карман не полезет.

ВОТ ПОЗДРАВИЛ, ТАК ПОЗДРАВИЛ…

Вечером мы собрались за богатым новогодним столом.

Поздравления советскому народу зачитывал, как положено, сам Андропов. На пышущего здоровьем он, на мой взгляд, не походил, но и на особо умирающего — тоже. Просто пожилой человек.

Говорил довольно длинно. Внезапно пошёл о социализме — и тут уж мы все с изумлением услышали, что социализм наш никакой не развито́й, как уверяли нас при Брежневе, и что коммунизма к концу восьмидесятых не будет. Более того, из обтекаемых фраз было понятно, что и к двухтысячному году он вряд ли наступит. Ретроспективно оглядываясь назад, лидер страны выдал краткий (но ёмкий, ха) анализ пройденных этапов — между прочим, наиболее тепло высказался о Сталине, поставив всем в пример темпы экономического роста страны в период его руководства — по четырнадцать процентов ежегодно! А что же теперь? Теперь мы внезапно осознали, что все как-то расслабились, а надо укреплять дисциплину, ответственность, самоконтроль (и кучу ещё всего). И это относится ко всем без исключения советским гражданам, независимо от того, какие должности и посты они занимают. Вот к примеру…

А дальше пошло такое, что у народа челюсти на пол попадали. Во всеуслышание объявлялось о мощных коррупционных схемах, расцветших в Средней Азии. Воровство бензина и сбытовая сеть на уровне республик! Махинации с хлопком. Взяточничество таких масштабов, что ум за разум заходил. Конкретные имена не назывались, но было обещано, что вскоре страна узнает своих предателей.

А о том, что гниль забралась в самое сердце партии, по словам Андропова, свидетельствовало то, что даже в самом ЦК нашлись люди, уклонившиеся от линии Ленина и Сталина.

В этом месте все наши ахнули. Сталина сейчас, вроде бы, ругать было не принято, но и хвалить как-то особо тоже. Ленин был везде, да. А Сталина… как будто на дальнюю полку задвинули: ну был — и был. И вот теперь, весьма однозначно, было продемонстрировано, что Сталин возвращается.

А человек, запятнавший ЦК КПСС своим присутствием… — тут Юрий Владимирович выдержал суровую паузу… — Горбачёв! Идёт доследование. Следите за новостями, как говорится. Но не все такие. Генсек верит, что большинство граждан нашей великой страны — честные товарищи, образцовые труженики, верные заветам партии — и именно поэтому партия продолжает всемерно заботиться об улучшении благосостояния граждан, и с этой целью пересмотрены и расширены планы по строительству жилья и сопутствующей инфраструктуры. А отдельное внимание при распределении жилищного фонда будет уделяться показателям трудовой дисциплины и вкладу граждан в развитие социалистического общества.

С новыми силами — в новое будущее! Да здравствует СССР! И с новым годом!

То, что я офигела — это ничего вообще не сказать. Вот это я бабочку растоптала…

Зазвучали куранты, и Наиль заторопился разливать по бокалам шампанское.

— Ну, с новым годом! — поднял бокал Женя.

— С новым годом! С новым годом! — с каким-то суетливым облегчением начали чокаться все. Маме и Даше налили символически, на палец шампанского в бокальчики, у нас в семье вообще с этим строго; чтоб беременная или кормящая женщина алкоголь пила — такого быть не может! Мне тоже налили — «Буратино».

Но как только бокалы опустели, и все начали раскладывать салаты по тарелкам, бабушка сурово сказала:

— Я же говорила: Андропов с расхлябанностью быстро разберётся! Будет порядок, вот посмо́трите!

Все начали обсуждать и ужесточившуюся дисциплину, и то, что «даже директор на пять минут раньше уйти боится».

— Зато автобусы лучше ходить стали, — вдруг сказала Даша, — а то раньше стоишь-стоишь — не дождёшься.

— А у нас, между просим, премиальные прибавили, — поделился Женя.

— Н-но, у нас тоже прибавили, — согласился Наиль, — но если поймают с запахом — всё, фиг тебе, а не премия, голый оклад получишь.

— Ты уж не пей! — испугалась Даша.

— Чё я, дурак что ли — на работе пить? — усмехнулся Наиль. — Лёха вон думал — шуточки. Раз попался — теперь всё, ходит как стёклышко.

Я налила себе, маме и Даше лимонада:

— Ну что, за трудовую дисциплину?

— И мне тоже «Буратину» налейте, — протянула свой бокал бабушка. Пришлось мужикам шампанское вдвоём допивать.

— Ой, смотри́те! — мама показала бокалом в окно. — Салют!

А, опять этот энтузиаст с ракетницей. Одинокий хлопок, дымчатый след и красная (а во втором случае — зелёная) малозаметная падающая звезда. Эх, ребята, видели бы вы, что́ после двухтысячных стало каждый новый год твориться…

И, тем не менее, мы даже сходили на горку (все, кроме бабушки, которая и так-то не очень жаждала, а тут пупсики), и даже мама со своим пузом пару