Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос

признаваться. И как мне показалось, он не хотел признаваться в этом даже себе.

Примерно минуту отец сидел молча. Затем он встал, взял с середины стола декантер с вином, наполнил свой бокал, вернулся на своё место, выпил половину бокала и сказал:

— То, что я сейчас скажу, я скажу своему сыну, а не посланнику Романова. Как я уже не раз говорил, я нисколько не осуждаю тебя за то, что ты работаешь на федералов. Я даже горжусь, что ты смог в таком возрасте сделать такую выдающуюся карьеру. И я, как могу, тебе помогаю. Вот и сейчас я встретился с тобой и выслушал всё, что тебя попросили мне передать. Ты сделал всё, что мог, сынок. Но на этом мой разговор с посланником Романова закончен. Я сказал ему: нет! Но пару слов я хочу сказать ещё своему сыну.

Отец сделал паузу, допил вино, было видно, что все эти слова даются ему нелегко, но он продолжил:

— Я не один принимаю решения. Нас четверо. И мы все хотим довести до конца дело жизни наших отцов. А они боролись за независимость Санкт-Петербурга, за это жизни и отдали. И в чём-то ты прав, сынок, дело не в самой независимости. Я тебе скажу, что идея конфедерации на самом деле неплоха. Такое предложение можно было бы обсудить. Но кесарь убил моего отца и твоего деда. Я не могу вести с ним переговоры. И мои товарищи по Русскому эльфийскому ордену не могут, потому что их отцов он тоже убил. Мы будем мстить за наших отцов. Может быть, потом, когда не будет Романова, мы вернёмся за стол переговоров. Если, конечно, из нас тоже будет кому возвращаться. Но не сейчас, сынок.

Я даже не стал в очередной раз говорить, что Романов не убивал деда — это было бесполезно. Если я хотел что-то доказать отцу, надо было искать адвоката.

— Значит, быть войне? — задал я вопрос, ответ на который уже прекрасно знал.

Отец молча кивнул.

Глава 8

Капитан вооружённых сил Российской Федерации Алексей Семёнович Лавров прибыл в резиденцию Дворянского собрания Москвы на встречу с председателем собрания князем Воронцовым. Молодого орка переполняли эмоции, для него это была большая честь — всего три недели назад он бок о бок сражался с князем Воронцовым, выполняя специальное задание в Польше, и вот теперь был приглашён на аудиенцию.

О чём им предстояло говорить, Лавров не знал. Ему сообщили о встрече с Воронцовым неожиданно. Капитан должен был отправиться в длительную служебную командировку, но перед этим пришлось заехать в резиденцию Дворянского собрания.

Помощник князя встретил Алексея Семёновича у входа и проводил его в кабинет председателя. Игорь Константинович сидел за большим столом и был чрезвычайно серьёзен. При виде Лаврова Воронцов улыбнулся, они обменялись приветствиями, и хозяин кабинета пригласил гостя за стол. Как только капитан присел, главный московский орк сказал:

— А я тебя помню, Алексей Семёнович, ты храбро дрался в Польше.

— Драться под Вашим руководством, Игорь Константинович, было честью, — ответил капитан. — Я запомню это на всю жизнь.

— Жаль, что нас там ждали, и много наших погибло.

— Соглашусь с Вами, это ужасно.

Воронцов оценивающе оглядел капитана, тот не был похож на циничного предателя и, похоже, действительно сожалел о случившемся. Да и во время спецоперации он бросался на врага в первых рядах, рискуя жизнью. Но при этом Лавров был первым подозреваемым в передаче информации немцам. Князь тяжело вздохнул и сказал:

— В общем, тут дело такое, Алёша, слушай внимательно. У меня нет времени долго разговаривать, ходить вокруг да около, поэтому я скажу сразу и прямо, а ты постарайся не делать глупостей. Я считаю, что информацию о нашей спецоперации немцам передал граф Денисов, Демид Давыдович. И сделал он это с твоей помощью, так как вы родственники.

— Да как Вы можете меня обвинять в таких вещах?! — мигом вскипел Лавров. — При всём уважении я не потерплю такого оскорбления! Я требую извинений!

— Тише, тише, не кипятись, а то я ведь могу сменить тон нашего разговора. И не вздумай попытаться сбежать!

— Мне незачем бежать! — продолжил возмущаться капитан. — Потрудитесь объяснить, на каком основании Вы бросаетесь такими обвинениями?!

— То, что немцам информацию передал Денисов, уже доказано, — соврал Воронцов. — Сейчас моя задача выяснить, как она попала к нему. И я подозреваю в этом тебя. Уж извини, но родственники предателя попадают под подозрение первыми.

— Вы… Да Вы… — капитан от возмущения не мог подобрать нужные слова.

— Ещё раз говорю, не кипятись. Если вдруг это не ты виноват, я принесу извинения, и ты получишь компенсацию.

— Мне не нужна никакая компенсация! Мне нужны извинения!

— Погоди, до них надо ещё дойти. Путь у нас не близкий, и совершенно неизвестно, кто перед кем будет в конце извиняться. Ты понимаешь, что с нашей разницей во владении магией, я могу сейчас сделать с тобой всё что угодно?

— Догадываюсь.

— Поэтому, как я уже сказал, постарайся не делать глупостей. У нас с тобой есть два варианта: я могу сейчас подавить твою волю и выпытать у тебя вообще всё, что ты знаешь, но ты можешь и добровольно мне всё рассказать.

— Но мне нечего Вам рассказывать! Ни я, ни Демид Давыдович ни в чём не виноваты!

— Ты за Демида Давыдовича-то не говори, а то может конфуз получиться. Сейчас мне нужно, чтобы ты сам выбрал способ нашего искреннего общения: добровольно или при помощи заклятия. При первом варианте у тебя останется шанс на чистосердечное признание и сотрудничество со следствием, при втором — тебя гарантированно ждёт трибунал в случае твоей вины. Ну и как я уже сказал, есть третий вариант — если ты не виноват, то я принесу извинения. Но для этого тоже надо будет тебе в голову залезть, уж извини, но на слово я тебе не верю.

— Но я действительно ни в чём не виноват! Мне нечего Вам сказать, — стоял на своём капитан. — И нечего скрывать. Можете сразу мне в голову лезть, чтобы это всё быстрее закончилось.

— Залезть к тебе в голову я всегда успею. Сначала скажи, Демид Давыдович хоть что-нибудь у тебя спрашивал про спецоперацию?

— Нет.

— Может, интересовался, как служба идёт?

— Интересовался, конечно. Он часто интересуется.

— А как именно интересовался? Случайно, не спрашивал, не собираешься ли ты в командировку или на учения?

— Спрашивал.

— И что ты ему ответил?

— Что на учения еду в Беларусь.

— Ты издеваешься надо мной, что ли? — вспылил Воронцов. — Ты