Убей меня по-братски - Марина Серова

если есть возможность, то я бы прокатилась на вашей машине. В этом городе у меня своей нет.

Она шла рядом со мной и молча смотрела под ноги. Видно было, что она отвыкла от суровых российских морозов, потому что одета была явно не по погоде. Да и загар сильно отличал ее от местных бледнолицых жительниц.

Квартиру, куда мы ехали, я называю конспиративной. Там я встречаюсь исключительно по работе.

Практически всю дорогу мы ехали молча. За нас говорила музыка. Лишь раз Полина обронила что-то про погоду. Я постаралась поддержать разговор как могла, но мои метеорологические познания были достаточно скудны. Впрочем, как и Полины. Поэтому наша беседа завершилась, не успев начаться.

– Кофе или чай? – предложила я женщине, когда мы зашли в квартиру и обстановка стала менее напряженной.

– Все равно. Что вы будете, то и я. Главное – погорячее.

– Тогда кофе. Он держит меня в тонусе.

– Это как раз то, что мне сейчас нужно. – Видно было, что она потеряна и немного нервничает.

Я обратила внимание, что Гриша внешне был очень похож на свою мать. Такие же большие выразительные глаза, длинные ресницы, пухлые губы и курносый нос. А еще взгляд. Такой пронзительный и… добрый. Если бы я не знала историю этой женщины, произошедшую с ней двадцать три года назад, то, наверное, не поверила бы, что она совсем юной родила ребенка и отказалась от него. Но не мне ее осуждать. Мое дело узнать, что она хочет рассказать.

– Не знала, что вы вернулись в Россию.

– Я здесь уже почти месяц.

– Так что вы хотели мне рассказать? Раз вы мне написали, значит, откуда-то знаете, что я занимаюсь делом вашего сына.

– Да, его девушка, Вероника, мне рассказала и дала ваш номер.

– Она знает, что вы в городе?

– Знает. Я навестила ее после похорон. Хотела выразить соболезнование.

– Подождите. Вы сказали, что приехали почти месяц назад. Что вы здесь делали?

– В последнее время у меня сложились непростые отношения с моим турецким мужем Амиром. Мы серьезно поругались, и он выгнал меня из дома. Детей мне не отдал. У нас трое мальчиков. Они несовершеннолетние, поэтому остались с отцом. А мне пришлось вернуться сюда, потому что там у меня ничего нет. Ни квартиры, ни машины, ни денег. За все эти двадцать лет, что я жила за границей, у меня не появилось ни подруг, ни накоплений.

– Где вы тут живете?

– У школьной подруги. Вернее, она пустила меня в свою вторую квартиру. Разрешила жить столько, сколько понадобится.

– Когда в последний раз общались с Гришей?

– Мы созванивались, как только я приехала сюда. Вообще наше с ним общение началось примерно пять лет назад. Он как-то отыскал мой адрес в Бодруме и написал мне. Я ответила ему. Так завязалась наша переписка. Потом, когда я приехала сюда, то позвонила ему. Мы встретились в кафе, долго разговаривали.

– О чем, если не секрет?

– Гриша рассказывал о своей невесте, о работе. Делился планами.

– Он делился с вами только хорошими новостями? Не рассказывал о проблемах? Например, о том, что за ним кто-то следил?

– Несмотря на то что мы стали общаться спустя столько лет, у нас пока были не такие доверительные отношения. Поэтому нет. О своих проблемах он мне не рассказывал. Хотя, может, и надо было.

– Что вы имеете в виду?

– В нашу последнюю с ним встречу в кафе к нам подошел один парень и начал на повышенных тонах разговаривать с Гришей. Это было за два дня до его смерти.

– Вы можете его описать?

– Возраст примерно чуть больше двадцати. С косичкой и татуировкой на шее. Какой-то иероглиф, кажется. Гриша обратился к нему по имени. Оно такое красивое и редкое.

– Может быть, Савелий? Это он? – показала я Полине фото. Разумеется, я его сфотографировала.

– Да, похож.

– И что же он говорил Грише?

– Что-то про месть и подставу. Я не совсем поняла, о чем шла речь. Да и сын попросил не обращать внимания на это. Сказал, что тот не может забыть старые обиды.

– Полина, так что вы хотели мне рассказать, когда написали сообщение?

– Я не детектив и не знаю, будет ли это вам полезно, – она достала из сумки флешку. – Ее Гриша передал мне за неделю до смерти.

Полина протянула ее мне.

– Что на ней? – спросила я.

– Не знаю. Он строго-настрого запретил смотреть, что на ней. Сказал только, что если с ним что-то случится, то я должна передать флешку полиции.

– И вы… согласились? – Вот уж удивила так удивила!

Сын прямым текстом говорит, что с ним может произойти что-то нехорошее, а «биологическая мать», как она отрекомендовалась, преспокойно хранит флешку, намереваясь выполнить просьбу.

– Не пытались выяснить, что может произойти?

– Татьяна, дело в том, что отношения у нас с Гришей были не как у матери и сына, а скорее как у приятелей, что ли. Я прекрасно понимаю, почему он держал дистанцию: очевидно, так и не смог понять, как я его оставила здесь. И не выходила на связь. Я тоже… уезжала от малыша, а вернулась фактически к взрослому мужчине. И Турция… там своя специфика. После двадцати лет там я априори воспринимаю мужчин, даже юных, как тех, к кому следует прислушиваться. Носителей власти, что ли… Понимаю, сумбурно. Но я просто спросила у Гриши, могу ли чем-то ему помочь; он сказал, что со всем сам разберется, ничего страшного не произойдет, и это он на всякий случай, для подстраховки. Вот и…

– Тогда почему вы отдаете ее мне, а не полиции?

– Когда Вероника рассказала мне, что обратилась к частному детективу, я подумала, что у вас больше заинтересованности в этом деле. Полиция, по ее словам, даже слушать не хочет ни о чем.

– Не будете возражать, если прямо сейчас ее и посмотрим?

– Конечно, нет.

Я вставила в ноутбук флешку и открыла папку. В ней было два файла –