Алексей Пичугин - путь и перепутья - Вера Васильева

В своей речи Кашаев постоянно передергивал сказанное свидетелями и ссылался на показания, которые на самом деле на судебных слушаниях не звучали. Апофеозом выступления Катаева стало утверждение о том, что потерпевший Виктор Колесов на слушаниях заявил о непричастности Пичугина к покушению на него, так как, якобы, опасается за свою жизнь. С чьей стороны – Кашаев уточнять не стал.

Прокуратура потребовала для бывшего сотрудника ЮКОСа наказания в виде пожизненного лишения свободы.

В свою очередь, все адвокаты Алексея Пичугина попросили коллегию вынести оправдательное решение, заявив, что их подзащитный не совершал преступлений. В ходе прений адвокаты заявили о том, что в суде так и не была доказана причастность Алексея Пичугина к инкриминируемым ему преступлениям, а также заинтересованность компании ЮКОС, ее руководства или лично подсудимого в их совершении.

Выступая с последним словом в суде, Алексей Пичугин в очередной раз заявил, что не совершал преступлений, в которых его обвиняют. Он просил коллегию присяжных судить его по совести и вынести справедливое решение.

24 марта 2005 года коллегия присяжных признала Алексея Пичугина виновным по всем трем эпизодам обвинения. В вердикте присяжных отмечалось, что Алексей Пичугин не заслуживает снисхождения марта 2005 года коллегия присяжных признала Алексея Пичугина виновным по всем трем эпизодам обвинения. В вердикте присяжных отмечалось, что Алексей Пичугин не заслуживает снисхождения.

30 марта 2005 года Наталья Олихвер вынесла приговор бывшему сотруднику службы безопасности ЮКОСа:

20 лет лишения свободы в колонии строгого режима лет лишения свободы в колонии строгого режима.

После объявления приговора Алексей Пичугин заявил, что он невиновен, его преследование носит политический характер и связано исключительно с гонениями на ЮКОС.

«Я намерен бороться до конца», – сказал Алексей Пичугин.

14 апреля 2005 года Генеральная прокуратура РФ предъявила Алексею Пичугину новые обвинения. На этот раз ему инкриминировали организацию убийств в 1998 году мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и директора московской фирмы «Феникс» Валентины Корнеевой, а также организацию покушений в 1998 и 1999 годах на управляющего австрийской компании «Ист Петролеум Ханделс» Евгения Рыбина. По версии гособвинения, Алексей Пичугин действовал, руководствуясь поручением вице-президента нефтяной компании Леонида Невзлина.

Обвинения Алексею Пичугину предъявили в СИЗО «Матросская тишина» в присутствии адвокатов, у которых сразу взяли подписку о неразглашении данных предварительного следствия, что лишило их возможности давать комментарии СМИ. Между тем, спустя всего час после предъявления новых эпизодов, представители Генпрокуратуры сами разгласили подробности инкриминируемых бывшему сотруднику ЮКОСа преступлений.

14 июля 2005 года (к слову, спустя ровно три года после «разведдопроса» в СИЗО «Лефортово» – я неоднократно подмечала эту странную любовь прокурорских и судейских работников к «особым» датам) Верховный Суд РФ оставил этот приговор в силе, отклонив кассационную жалобу адвокатов и самого осужденного.

После того, как было вынесено это решение, защитники Алексея Пичугина заявили о своем намерении обжаловать его в Европейском суде по правам человека, минуя надзорную инстанцию. По их мнению, Верховный Суд РФ и вынесший приговор Мосгорсуд нарушили шестую статью Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, в которой говорится о праве на справедливое судебное разбирательство.

4 августа 2005 года начальнику следственной группы по делу Алексея Пичугина Юрию Буртовому, по данным СМИ, был присвоен чин государственного советника юстиции 3-го класса.

11 сентября 2005 года Юрий Буртовой выступил в программе скандально известного журналиста Андрея Караулова «Момент истины» на канале ТВЦ, где говорил о «банде», организованной Пичугиным по указанию Леонида Невзлина сентября 2005 года Юрий Буртовой выступил в программе скандально известного журналиста Андрея Караулова «Момент истины» на канале ТВЦ, где говорил о «банде», организованной Пичугиным по указанию Леонида Невзлина.

Защита Алексея Пичугина обжаловала действия Юрия Буртового: по мнению адвокатов, в своем интервью следователь сделал заявление, нарушающее принцип презумпции невиновности, а также принцип равенства сторон.

В связи с этим заявлением Буртового Алексей Пичугин был вынужден отказаться от рассмотрения своего нового уголовного дела судом присяжных. Он опасался, что потенциальные заседатели могли видеть телепередачу Караулова и под ее влиянием загодя настроиться негативно по отношению к подсудимому.

После просмотра записи телепередачи в Басманном суде Москвы надзирающий за расследованием дела Алексея Пичугина прокурор Валерий Лахтин (да-да, тот самый, который потом стал гособвинителем на процессе Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в Хамовническом райсуде столицы) заявил, будто не уверен, что на пленке запечатлен именно Буртовой.

Но «если предположить, что Буртовой», то «ничего предосудительного в этом нет», добавил он.

Адвокаты распространили сообщение о том, что они, чтобы удостоверить личность Буртового, готовы подать ходатайство о вызове последнего в суд. После этого Лахтин согласился с тем, что на пленке все-таки записан именно Буртовой. Басманный суд, признав, что следователь Буртовой допустил высказывания о виновности Алексея Пичугина, постановил, тем не менее, что это не нарушает права подсудимого.

«Тебя не интересует журнал. Тебя интересует совсем другое», – сказал мне главный редактор в конце апреля 2006 года. Это произошло вскоре после того, как я начала ходить на заседания Мосгорсуда по второму уголовному делу Алексея Пичугина и рассказывать о них в своем блоге в «Живом журнале».

Я удивленно посмотрела на начальника. Отвечая за наполнение двух тематических разделов журнала, посвященного информационным технологиям (IT), материалы я всегда сдавала вовремя. Будучи редактором по образованию, зачастую справлялась с их литературной подготовкой даже быстрее и качественнее своих коллег-айтишников. По крайней мере, такой точки зрения придерживались корректоры и верстальщики, вычитывавшие и оформлявшие все наши тексты. Притом что в редакции был установлен гибкий график, посещала я ее регулярно. В IT- журналистику пришла по личному влечению и работу эту, которой к 2006 году занималась больше шести лет, любила.

«Ты подставляешь весь журнал! Ты должна выбрать, чем тебе заниматься: либо то, либо это», – выразился шеф более определенно.

В тот же день я написала заявление об увольнении по собственному желанию. Это не было проявлением геройства или инфантильности – просто я отчетливо понимала, что молчать о деле Алексея Пичугина уже не смогу.

Работы не было. Устроившись после увольнения с прежнего места в одно из популярных новостных интернет-изданий, я через пару месяцев была вынуждена уйти и оттуда. Мои профессиональные качества, позволившие мне успешно выдержать испытательный срок и даже получить похвалу от работодателя, перестали его устраивать. Произошло это на следующей день после того, как о моих судебных записках в ЖЖ сообщил сайт пресс-центра Михаила Ходорковского.