Аллергия на убийства - Сельма Эйчлер

— Извини, Дез, не обращай внимания. Почти не спал ночью, вот и веду себя как тупой осёл.

Ах вот оно что, тогда понятно, но всё равно поведение Стюарта было настолько необычным, что я не вполне удовлетворилась.

— Тебя правда ничего не беспокоит? Кроме моего бессовестного опоздания, разумеется?

— Конечно, нет. — Он обернулся ко мне и тепло улыбнулся.

Мне показалось или он действительно замялся, прежде чем ответить?

— Точно? — не унималась я.

— Абсолютно.

* * *

Мы чудесно провели время, бродя по мощённым булыжником улочкам Нью-Хоуп. Не прошло и десяти минут, как Стюарт купил акварель — женщина, сидящая в саду с большой рыжей кошкой на коленях. Вещица была просто замечательной, и остаток дня я провела в неистовых поисках чего-нибудь миленького и для себя. Уже ближе к вечеру, лишь бы не возвращаться с пустыми руками, я приобрела ожерелье, которое не вызывало у меня особого восторга, и две пары серёжек, без которых легко могла бы прожить.

Вечером мы поужинали в маленьком уютном трактире. За едой мило и непринуждённо болтали, но пару раз я улавливала в поведении Стюарта что-то не то, какое-то напряжение. Однако уже в следующий миг он становился прежним, и я пеняла себе за мнительность.

Ночью, в мотеле, лёжа рядом с ним, я решила, что зря фантазирую и сама себя накручиваю. На следующее утро мы не спеша позавтракали и отправились в обратный путь, на Манхэттен. По дороге болтали и шутили как добрые друзья. И тем не менее было несколько мимолётных мгновений, когда меня вновь посещало чувство, что не всё в порядке. Не могу даже объяснить толком… как будто Стюарту было не совсем комфортно со мной.

Он довёз меня до дома в начале третьего и откланялся, пояснив, что обещал сводить племянника на хоккей по случаю дня рождения. Остаток дня и весь вечер я гнала прочь мысли о том, что не всё между нами гладко.

И уже когда засыпала, вдруг подумала: что бы ни тревожило моего милого друга — если его действительно что-то тревожит, — обязательно само выяснится. Зачем ломать голову?

«Старая сучка» Тодда оказалась женщиной сорока с небольшим. Старой она точно не была — во всяком случае, по моим меркам. Ну а насчёт сучки предстояло выяснить.

Я более-менее комфортно устроилась на видавшем виды кожаном диванчике в квартире, служившей Сондре Кинг жильём и одновременно офисом. В комнате, где я сидела, — вероятно, самой большой в квартире (а не такая уж она большая), — очевидно, и вершились все дела. Свидетельством тому были стены, практически полностью обвешанные рекламными статьями в простеньких рамках и фотографиями всяких-разных знаменитостей. Некоторые, правда, были столь незначительны, что неведомы рядовым гражданам, к коим я и себя отношу. Миссис Кинг присела в одно из двух одинаковых кожаных кресел, расположившихся под прямыми углами к дивану. Но прежде она поставила на деревянный столик перед нами поднос с двумя чашками ароматного кофе и кексами.

За кофе я была по-настоящему благодарна — вообще-то я непременно выпиваю чашечку за ужином, но в тот вечер не хватило времени. Однако, когда Сондра протянула мне тарелочку с кексами, вежливо отказалась:

— Они ужасно аппетитные, но я только что плотно поела, больше ни крошки не влезет.

Секунды три спустя, борясь со смущением, я всё же угостилась абрикосовым кексиком. Он ведь такой маленький, много ли ему надо места?

— Пожалуйста, не обращайте внимания на беспорядок, — деловито (а по-другому она, похоже, и не умела разговаривать) извинилась миссис Кинг, жестом указав на противоположный конец комнаты, где стояли две деревянные конторки, целая шеренга шкафов, различная офисная техника и повсюду валялись конверты и папки. — Всё собираюсь прибрать тут, но в последнее время столько дел, слава богу, — с улыбкой сообщила она.

Сондра Кинг была крупной женщиной, с короткими вьющимися рыжеватыми волосами и широко посаженными синими глазами в обрамлении длинных ресниц. Красавицей, конечно, не назовёшь — слишком широкое лицо, крупноватый нос и не слишком хороший цвет лица, — но было в ней что-то привлекательное. И одежду носить умела. Я с первого взгляда оценила отлично сшитые тёмно-синие брюки и светло-голубой свитерок, чудесно оттенявший синеву её глаз.

Чуть нагнувшись, Сондра отхлебнула кофе. Пока она не смотрела, я тайком угостилась ещё одним кексиком. На сей раз сырным.

— О чём вы хотели меня спросить? — справилась она, опуская чашку на стол.

Так, надо скорей глотать!

— Я хотела поговорить с вами о том дне, когда умерла Кэтрин.

— Такая трагедия… Милая девочка, Барри очень тяжело переживает её смерть.

— Они были близки?

— Да, особенно когда стали жить в одном доме. Барри стала для неё второй матерью.

— Полагаю, вам известно, что Донна не была родной матерью Кэтрин.

— Конечно. По-моему, из этого никто и не делал секрета.

— Случалось ли вам наблюдать их вместе? Я говорю о Донне и Кэтрин.

— Много раз. Я же часто у них бываю. На мой взгляд, они очень хорошо ладили. Донна производила впечатление чрезвычайно заботливой матери. Вы именно это хотели узнать?

— Да. Но боюсь, я немножко отвлеклась. Итак, поговорим о том дне, когда Кэтрин умерла. Как я поняла, вы с миссис… мисс… Лундквист в то утро завтракали вместе.

— Да. С Барри и Тоддом — втроём.

— А затем мисс Лундквист уехала на работу?

— Угу. А я поднялась наверх заниматься с Тоддом. Он неважно учится, а я в прошлой жизни была учительницей, вот Барри и упросила меня помочь.

— Вы с Тоддом провели вместе всё утро?

— Всё утро, начиная где-то с половины одиннадцатого. И поверьте на слово, удовольствие ниже среднего. Этот ребёнок — фрукт ещё тот. — Надо же, как тактично выразилась, подумала я.

— И вы не выходили из его комнаты, пока не услышали крики Луизы?

— Соверше… Ой, нет. Я один раз выходила в туалет.

— Не помните, в котором часу? Хотя бы приблизительно.

Сондра Кинг с сожалением покачала головой:

— Не помню.

— Это было вскоре после того, как вы с Тоддом поднялись наверх?

— Да, кажется, но точное время не скажу. Может Тодд вспомнит — если, конечно, захочет сказать правду.

— Я с ним уже говорила. Он не имеет представления. Во всяком случае, так утверждает. Как долго вас не было в комнате?

— Недолго. Не больше пяти минут.

— По вашим прикидкам, через какое время после вашего возвращения вы услышали крик экономки?

— Прошло больше часа, а то и два.

— А что насчёт Тодда? Он выходил из комнаты?