Бросок на выстрел - Евгений Сухов

Вот так примерно прошла бы наша беседа с Олегом Дмитриевичем Колупаевым. Это при условии, конечно, что он еще согласится со мной говорить… Наверняка они все трое договорились, как следует отвечать на вопросы.

Найти эту Наташу? Было бы весьма неплохо.

Но вот только как?

Хорошо бы узнать ее телефон и позвонить ей для начала. Да, и еще надо как-то узнать, кто звонил Левакову вечером во вторник. Стало быть, надо попросить об этом Володьку Коробова.

Надо посмотреть и на этот особнячок, возле которого Гугенот обнаружил «Волгу» Левакова и экспроприировал ее за долги, и постараться узнать, что это за дом, кому принадлежит и почему Леваков приехал именно к нему? И какого рожна он там делал?

Кстати, а следак, что ведет это дело, знает о том, что «Волгу» забрал Гугенот, или ее продолжают искать?

Вопросов целая тетрадь… Что ж, начнем потихоньку искать на них ответы…

Этот оранжевый особнячок, возле которого стояла «Волга» Левакова, оказался очень симпатичным. Нашел я его сразу, как только прошел от метро «Красносельская» на северо-запад параллельно Третьему транспортному кольцу. Особняк был, как и сказал Гугенот, «один там такой». Дом имел три этажа и крыльцо под аркой. Оба входа – центральный и запасной – были намертво заколочены.

Я походил вокруг, записал адрес и поехал на студию, поскольку появляться время от времени на работе было моей прямой обязанностью. Как это всегда и случалось, когда я вдруг объявлялся на своем рабочем месте, я нос к носу столкнулся с шефом.

– Я вас приветствую, шеф, – бодро поздоровался я.

– Простите? – округлил глаза Гаврила Спиридонович.

– Приветствую вас! – повторил я.

– Ну, здравствуйте. – Шеф нехотя пожал мою руку, которую я держал протянутой, как мне казалось, уже целую минуту. – Сообщите, пожалуйста, цель вашего визита, гражданин.

– Я здесь работаю вообще-то, – нагловато так заявил я.

– Разве? – несказанно удивился шеф. – Что-то я не помню такого работника. Всех, кто действительно работает, я знаю лично, а вас – ну никак не припомню…

Суть этого представления я, конечно, понял. Шеф недвусмысленно давал мне понять, что он крайне недоволен моим нечастым появлением на службе. Но я ведь не сижу в кресле сложа руки и уставившись в телевизор. И не лежу на диване, время от времени поплевывая в потолок. Журналиста, как известно, ноги кормят: я расследую убийство.

Я так и сказал шефу:

– Если вам интересно знать, то я расследую убийство.

– И как идет ваше расследование? – с нескрываемой иронией спросил шеф.

– Благополучно, – заверил я его. – Мною опрошены сестра убитого Василия Анатольевича Левакова Инна, его непосредственный начальник, которого он возил, господин исполнительный директор Ионенко и первый подозреваемый, некто Гугенот, один из авторитетов района.

– Как? – переспросил шеф.

– Гугенот.

– Это что, кличка, что ли, такая?

– Клички у собак, – резонно и со знанием дела заметил я. – А Гугенот – это погоняло.

– Гм, – неопределенно произнес шеф. – Но вы, Аристарх Африканович (а шеф меня ре-е‑едко называл по имени-отчеству), как уехали на прошлой неделе на Лесопильщиков пустырь, так более на работе и не появлялись. Позвонить-то хотя бы можно было?

– Можно, – согласился я. – Запамятовал я, шеф. Приношу свои искренние и неизбывные сожаления.

– Вот только кланяться не надо, – слегка отстранился Гаврила Спиридонович.

– Как скажете…

– Какие у тебя там сожаления? – переспросил вдруг шеф.

– Неизбывные, – повторил я.

– Чего?

– Они же несказанные и безграничные. И, несомненно, искренние…

– Ну, ты и нахал! За мной! – негромко произнес шеф и повернулся ко мне спиной.

Я пристроился лбом к нему в затылок и, подлаживаясь под шаг шефа, затопал за ним по длинному коридору, энергично размахивая руками, тем самым собирая изумленные взгляды сотрудников, попадавшихся нам навстречу. Так мы и протопали бравыми солдатиками до его кабинета. Подобным образом вести себя с шефом никто из сотрудников телекомпании не отваживался…

Как бы мое баловство боком не вышло.

Когда мы вошли в кабинет, шеф устроился за свой стол и указал подбородком на стул: дескать, присаживайся и рассказывай, и уставился на меня своими внимательными крупными глазами.

И я начал рассказывать…

Как мы со Степой приехали на этот Лесопильщиков пустырь, как нашли мешок с трупом, как я вызвал полицию и давал показания сначала полицейскому наряду, а затем старшему оперативно-следственной группы.

О Володьке Коробове и его помощи касательно компании «Бечет» и личности Василия Левакова я благоразумно умолчал, зато в красках и деталях рассказал о своем визите в дом Леваковых и о своем разговоре с Инной Леваковой.

Еще в больших красках и деталях рассказал о своем посещении «офиса» Гугенота в кафе-баре «Марыся». О том, что Гугенот и его одноглазый товарищ с массивной челюстью словно повылезали из девяностых годов и что время для них двоих будто бы остановилось. О фене, которую они часто вставляли в разговор, об их ужимках, жестах, мимике (о том, что Гугенот забрал «Волгу» Левакова, я пока тоже умолчал)…

– И что, этот Гугенот вот так просто с тобой разговаривал? – удивленно посмотрел на меня шеф.

– А что тут такого? Со мной генеральные директора, популярные артисты, генерал-майоры и первые замы министров так просто разговаривают… Чего Гугеноту бояться-то? Уж не меня ли? – усмехнулся я.

– А ты сам? – снова посмотрел на меня шеф, теперь, как мне показалось, довольно уважительно.

– Чего – сам? – не понял я, увлеченный своим рассказом.

– Сам побаивался этого Гугенота? Он же как-никак самый настоящий бандит…

– Настоящий, – согласился я.

– И что?

– Не особо как-то, – ответил я. – Поначалу мандраж, конечно, был. Но это всегда в новом деле так… А потом, что они могли со мной сделать? И зачем? Разве только послать подальше… Я был с ними вежлив, уважителен, лишнего не болтал. Меня, собственно, и посылать-то не за что было. Они просто могли не захотеть со мной разговаривать с самого начала и не пустить меня в кабинет кафе-бара… Мне даже показалось, что им интересно было побеседовать с тележурналистом.

– И что ты вынес из этого разговора?

– Честно?

– Хотелось бы, – хмыкнул Гаврила Спиридонович. – Все-таки ты зарплату у меня получаешь.

– Вот умеете вы, шеф, подковырнуть!

– Придется потерпеть.

– Так вот, ни Гугенот, ни его одноглазый товарищ, несмотря на имеющийся у них мотив, к смерти Левакова никакого отношения не имеют, – уверенно заговорил я. – Да и у Гугенота, похоже, имеется на вторник железное алиби. В смысле – настоящее… Хотя Гугенот с его одноглазым товарищем и были злые на Левакова, что тот не пожелал отрабатывать грев, но, отобрав у Левакова «Волгу», посчитали, что долг погашен…