Возвращение. Полночь - Александр Варго

– You… сrazy[12], – зашипел Эд и бросился к греку.

Тот повернулся, держа в руках гарпун. Эдуард застыл на месте, не сводя глаз с длинного острия, которое оканчивалось тремя кривыми зазубринами.

– Do not be ridiculou[13], – сказал он сдержанно.

Тяжело дыша, Папаша Дриппи повернулся к тросу. Акула была уже рядом, но она не трогала барахтавшуюся в красной пене собаку, а просто замерла, мерно шевеля грудными плавниками. Ее конический нос почти касался костлявого тела несчастного животного.

Подростки стояли в стороне, притихшие и растерянные. Вячеслава неожиданно вырвало прямо на собственные туфли. Он выматерился, но голову не поднял, неуклюже вытирая подбородок и сплевывая остатки желчи.

Оглядываясь, Эд заметил карабин, висевший на кнехте. Медленно, как можно незаметнее он шаг за шагом приблизился к нему. Внизу слышалось бульканье и визг перепуганной насмерть собаки. Перегнувшись, Папаша Дриппи метнул гарпун и издал торжествующий вопль, из чего Эд сделал вывод, что бросок был удачным. Грек был слишком увлечен охотой, приготавливая второй гарпун, и не заметил, как Эдуард взял в руки карабин.

У Татьяны перехватило дыхание, когда она увидела Эда. Перед глазами промелькнуло ужасное видение – вот сейчас этот сумасшедший садист Папаша Дриппи развернется и всадит в Эдуарда гарпун, а тот, в силу своего мягкого характера, даже побоится выстрелить…

Но грек метнул гарпун в акулу. Громыхая и подскакивая, по палубе пронесся привязанный к тросу бочонок и в считаные секунды исчез из виду. И в этот момент к борту подошел Эдуард.

Собака была на последнем издыхании. Но не от зубов акулы, нет, та по-прежнему лениво плавала рядом, несмотря на два гарпуна, торчавшие из ее белой спины. Псина захлебывалась и тонула. Не говоря ни слова, Эд выстрелил, прекратив мучения собаки. Акула легонько боднула обмякшее тело животного, будто хотела удостовериться в его смерти, затем отплыла в сторону.

Папаша Дриппи с ненавистью посмотрел на Эда и протянул руку, требуя, чтобы тот отдал ему ружье. Совершенно некстати Татьяна обратила внимание, как с промокшей от крови тряпки, которая была намотана на руке грека, в воду сорвалось несколько капель.

– Эд!.. – невнятно позвал Вячеслав. Он вытер мыски туфель (туфель из крокодиловой кожи за три тысячи баксов!) от блевотины о собственные джинсы. – Эд, остынь.

Эд что-то резко выкрикнул, Папаша Дриппи оскалил сгнившие пеньки зубов.

– Эдик, – шагнула вперед Татьяна, – не нужно, прошу тебя.

– Я просто сказал, что мы хотим немедленно вернуться обратно, – с трудом сдерживая себя, проговорил Эд. Ствол карабина был направлен прямо в грудь охотнику. Папаша Дриппи, не оборачиваясь, что-то крикнул мальчишкам, и они, схватив багры, вскочили на транец. Один из них ловко подобрал крюком конец троса, который был обмотан вокруг бочонка, и подтянул его наверх, а второй быстро привязал трос вокруг кнехта.

– Послушай, братишка, – сказал Вячеслав, постепенно приходя в себя. – Охота почти закончена. Да, псину жаль, но она все равно долго не протянула бы…

– Значит, теперь ты решаешь, кто должен сдохнуть, Славик? – сквозь зубы проговорил Эд, но карабин опустил.

Папаша Дриппи ухмыльнулся, облизнувшись:

– Маго эквиллья, укуна йа.

– Не кипятись, – продолжал Вячеслав. – Ты хотел нас повеселить, мы поехали в море, ну, вышел небольшой перебор с наживкой, что уж теперь… Все равно уже все кончено.

Эд вдруг рассмеялся и швырнул ружье на палубу.

– Ты глубоко заблуждаешься, полагая, что охота закончена.

Видя, что опасность миновала, Папаша Дриппи взобрался на транец. Акула неподвижно лежала на волнах и, казалось, совершенно не обращала внимания на катер. В воде плавал второй бочонок, но подцепить его мальчишкам удалось лишь с третьей попытки. С трудом развязав размокшую веревку, они торопливо обмотали ее вокруг крепительной утки[14].

Папаша Дриппи, ворча, подобрал карабин и направился в рубку. Вскоре заработал двигатель, покашливая дизельными выхлопами и выбрасывая на поверхность воды маленькие пузырьки.

– Он что, потащит ее прямо к берегу? – спросила Татьяна. Эд молчал.

Но как только Папаша Дриппи стал разворачивать катер, акула встрепенулась. Она перевернулась в воде и, показав серебристо-стальное брюхо, скрылась под водой. Катер немного накренился. Папаша Дриппи сдвинул брови. Он снял с плеча карабин и несколько раз выстрелил в белый силуэт. Две пули попали в голову акуле, но она плыла как ни в чем не бывало. Плыла и потихоньку тянула за собой катер. Вдруг тросы ослабли, и акула нырнула прямо под катер.

– Виквайа, – сплюнул грек и стал насаживать на древко новый гарпун. Катер снова толкнуло, и Татьяна едва удержалась, чтобы не упасть.

– Она что, под нами? – с тревогой спросила она. Внезапно оба троса снова натянулись, как струны, и она с ужасом увидела, как заскрежетали болты выворачиваемой из обшивки утки, к которой был привязан один из них. Папаша Дриппи рявкнул на мальчишек и с силой метнул третий гарпун. Катер медленно потянуло в сторону, и грек захромал в рубку.

Акула плыла с тремя гарпунами и плыла в открытый океан. Бонг! Утку вырвало с «мясом», и она пролетела перед глазами ошеломленного Вячеслава в каких-то пяти сантиметрах от его лица. Ругаясь на чем свет стоит, Папаша Дриппи закреплял третий трос прямо к кнехту.

После этого он вернулся в рубку и передвинул рукоятку акселератора. Однако судно оставалось на месте, акула тянула катер с такой силой, что мощи двигателя было недостаточно.

– Что, маловато «лошадок»? – вежливо полюбопытствовал Эд.

– Он все равно не понимает тебя, – проворчал Вячеслав. Он незаметно вытер остатки рвоты с туфель – ему было стыдно за проявленную минутную слабость.

– Я бы обрубил веревки и уплыл отсюда на хрен, – вдруг сказал Эд. – Разве ты не видишь?!

– Я только вижу, что ты постоянно путаешься под ногами со своими советами, – с раздражением сказал Вячеслав. – Не мешай человеку отрабатывать свои деньги.

– Пять минут назад он был для тебя обезьяной, – напомнил Эд, но Бравлин отмахнулся от него, как от мухи.

Тем временем Папаша Дриппи перевел двигатель на холостые обороты, закрепил толстый трос к лебедке и принялся насаживать новый гарпун.

Акула словно почуяла, что упрямые люди на этом судне не отступят. Она резко взмахнула хвостом и стрелой ушла в глубину. Катер вздрогнул, будто живой. Затем белая громадина появилась снова и теперь летела прямо на них, рассекая воду своим массивным треугольным плавником. Татьяна не успела ахнуть, как судно крепко тряхнуло, и все, кроме Папаши Дриппи и Эда, покатились по палубе.