Хирургия мести - Марина Крамер

— Я обещала, что удалю снимки, они сделаны, как ты понимаешь, не совсем законным образом. Но поверь, эти сведения есть.

Получалось, что существует кто-то с такими же данными, как у меня, хотя поверить в подобное было совершенно невозможно. И женщина с моими данными попала в поле зрения полиции.

Кто знает, чем теперь это обернется для меня.

— Мне кажется, тебе проще подать заявление об утере паспорта, получить новый, а старый просто уничтожить, — сказала Стаська, доедая тонкие ломтики жареного угря. — Получишь чистый документ с новым номером, вот и все.

— Черт, это же потом столько всего поменять придется… — вздохнула я. — И документы на машину, и банковские карты, и данные в интернет-магазинах, а их штук сорок у меня… куча времени, потраченного на ерунду…

— Ну, с картами просто — там только в банк заявить о смене документа, это десять минут. А магазины — да, проблема, — насмешливо протянула Стаська, откладывая палочки. — У тебя вся жизнь, смотрю, в интернет переместилась, скоро от людей шарахаться начнешь, социофобка.

— Тебе смешно… — вспыхнула я, но тут же спохватилась: — Да, это ерунда, конечно.

— Хуже будет, когда тебя задержат по обвинению в перевозке наркотиков, например. Не до магазинов будет. Так что не тяни, иди прямо сегодня в полицию и пиши заявление, они тебе бумажку дадут, и с ней топай в паспортный стол. Три дня — и ты с новыми документами.

Похоже, в словах подруги был резон, и мне бы стоило поступить так, как она советует, надо это обдумать и с Захаром посоветоваться.

Ах да, Захар…

— Стася, — начала я осторожно. — А ты случайно с Захаром не общалась сегодня?

— Общалась, и совершенно не случайно, — огорошила меня подруга. — Все утро вместе провели.

Если бы передо мной сидела не Стаська, я бы кинулась в панику, решив, что Захар провел ночь у нее. Но я прекрасно знала, что между ней и моим мужем никогда ничего не может быть, и не потому, что Захару, например, не нравилась моя подруга, а потому, что между ними существовала совсем другая связь, духовная, и они ни за что не перевели бы ее во что-то низменное вроде случайного секса.

— Он тебе не сказал, где ночевал?

— Я не спрашивала.

— Мне кажется, он от меня ушел, — еле выговорила я, пряча глаза.

— Глупости, — спокойно отозвалась Стаська. — Никуда он не ушел, просто выдохнуть захотел, сегодня вернется. Да и мне обещал помочь, мы рано встретились, потом ездили… ну, это неважно. Он собирался по работе куда-то, кажется, а потом домой поедет, куда ему еще-то. Ты на себя посмотри, Настя, я серьезно. Доведешь мужика, он сбежит, терпение не безграничное.

— Я ему ничего плохого не сделала.

— Как и он тебе. Но нервы трепать друг другу — тенденция нехорошая. Все, Настюша, мне пора, — бросив взгляд на часы, сказала Стаська. — Я тебе, возможно, позвоню с другого номера, ты не пугайся, так нужно.

Она поцеловала меня в щеку, коснувшись волосами моего лица, поправила сползший с плеча ремень сумки и решительно направилась к выходу из ресторана, снова оставив меня в неведении и загадках.

Вздохнув, я полезла в кошелек, и только потом заметила, что на столике лежат купюры, неизвестно когда брошенные туда Стаськой.

Как же, оказывается, трудно носить все в себе — и боль, и тайны, и переживания. Это распирает тебя, словно гангрена пораженную конечность, заставляет скрипеть натянутую до предела кожу, рискуя прорвать ее и выплеснуться наружу, заливая все мутной, отвратительно пахнущей жидкостью.

Не знаю, откуда взялось это сравнение, наверное, вычитала где-то, но оно как нельзя точнее отражало то, что происходило со мной сейчас.

Я схожу с ума от мыслей, от воспоминаний и от неизвестности.

Может, не надо было связываться?

Ведь даже сейчас еще не поздно повернуть назад и снова стать собой, пусть не прежней, но хотя бы не пытаться быть той, кем, возможно, быть не привыкну. Нет… ничего не выйдет, уже не выйдет.

Я шла по аллее к корпусу, не обращая внимание на то, что ноги в балетках промокли, а с волос капает вода. Зонта у меня с собой не было, а дождь начался неожиданно, и теперь я насквозь промокла и хотела только одного — быстрее попасть в палату и переодеться в сухое.

В корпусе меня встретила приветливая медсестра, отрекомендовавшаяся Любой, и сразу провела в приготовленную для меня светлую комнату с большим окном.

— Располагайтесь, — сказала девушка, пропуская меня вперед. — Вещи ваши принесли, чемодан в шкафу. Аделина Эдуардовна зайдет через полчаса. Если что-то нужно, вот кнопка вызова, позвоните, я приду. Ужин в шесть, если хотите, закажите в палату, меню в тумбочке, там же номер официантки, просто позвоните по внутреннему телефону, — она указала на укрепленную возле тумбочки трубку. — В общем, устраивайтесь.

Люба ушла, а я, скинув промокшие балетки, босиком прошлепала к шкафу и вытащила чемодан. Пока искала спортивный костюм, наткнулась пальцами на папку и вздрогнула.

Интересно, нет ли тут места, куда можно убрать ее так, чтобы никто не нашел?

Не придумав ничего умнее, я сунула папку под матрас, попробовала, не будет ли мешать, если лечь.

Нет, ничего, вполне терпимо. Правда, ощущение такое, словно мне предстоит спать на мине, рискующей взорваться в любую секунду и разнести меня на куски. Собственно, это практически так и есть.

После прогулки под дождем меня немного знобило, я забралась под одеяло прямо в костюме и никак не могла согреться.

Когда вошла главный врач, я сделала движение, чтобы выбраться из теплого кокона, но она покачала головой:

— Не вставайте. Промокли?

— Да, никак не согреюсь.

— Я скажу, чтобы вам чаю горячего принесли. Ну что, Станислава Юрьевна, поговорим? — сказала она, устраиваясь на стуле у кровати.

— Вы хотите операции обсудить?

— И это тоже. Но сперва все-таки хочу понять, осознаете ли вы последствия. Вы понимаете, что после такого объема вмешательства ваша внешность претерпит настолько существенные изменения, что у вас возникнет множество проблем с теми же документами, например? Вам придется привыкать к тому, что вас не будут узнавать друзья и знакомые, но даже не это главное. Вам придется привыкать к себе. Только представьте, каково это — видеть по утрам в зеркале совершенно другого человека.

Драгун смотрела мне прямо в глаза, и от ее взгляда мне сделалось не по себе, как будто прозрачные глаза врача могли рассмотреть то, что я так тщательно старалась скрыть даже от самой себя. Мой страх.

— Да, я понимаю, — как можно более легкомысленным тоном произнесла я.

— И вас это не останавливает?

— Нет. Я приняла решение.