Виктория - Кнут Гамсун

Іоганнесъ выпустилъ ея руки и сказалъ:

— Теперь онѣ согрѣлись.

— Благодарю васъ, да, я согрѣлась. — «Богъ да благословитъ васъ», — сказала она. Я все разсказала мамѣ, она давно все знаетъ. — «Koro же ты любишь, дитя?» — спросила она. — Неужели ты еще можешь спрашивать? отвѣчала я:- Я люблю Іоганнеса, его одного любила я всю свою жизнь, его одного…

Онъ сдѣлалъ движеніе.

— Уже поздно. О васъ не будутъ безпокоиться дома?

— Нѣтъ, — отвѣчала она. — Вы знаете, что я люблю васъ, Іоганнесъ, вы конечно замѣтили это? Всѣ эти годы я такъ тосковала по васъ, этого никто, никто не можетъ понять. Я ходила по этой дорогѣ и думала: лучше я сверну въ лѣсъ на тропинку; тамъ онъ любитъ гулять. И я шла туда. А въ тотъ день, когда я узнала, что вы пріѣхали, я одѣлась въ свѣтлое — въ свѣтло-желтое платье, я была больна отъ ожиданія и тоски и ходила безцѣльно изъ комнаты въ комнату. Какъ ты сіяешь сегодня, — сказала мнѣ мама. Я продолжала ходить и говорила сама себѣ: онъ снова вернулся домой! Онъ прекрасенъ и онъ вернулся, онъ уже пріѣхалъ! На слѣдующій день я не выдержала, я снова надѣла свѣтлое платье и пошла въ каменоломню, чтобы встрѣтить васъ. Помните? Я встрѣтила васъ, но я не искала цвѣтовъ, какъ говорила, и не за ними я пришла. Вы уже не радовались, видя меня, но все-таки были благодарны за встрѣчу. Я не видѣла васъ три года. Вы держали вѣтку въ рукѣ, сидѣли и махали ею, когда я прошла; когда вы ушли, я подняла вѣтку, спрятала ее и отнесла домой.

— Хорошо, Викторія, — сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ, — теперь вы не должны мнѣ говоритъ объ этомъ.

— Нѣтъ, — сказала она со страхомъ и схватила его за руку. — Нѣтъ, я не буду. Нѣтъ, вы этого, конечно, не хотите. — Она начала нервно гладитъ его руку. — Нѣтъ, я не могу ожидать, чтобы вы этого хотѣли. Я вамъ причиняла столько горя. Можетъ быть, со временемъ вы сможете мнѣ простить это. Вы думаете, это невозможно?

— Да, да, все это такъ. Но дѣло не въ томъ.

— Въ чемъ же?

Молчаніе.

— Я помолвленъ, — отвѣчалъ онъ.

На слѣдующій день, въ воскресенье, хозяинъ замка вдругъ лично явился къ мельнику и просилъ его притти послѣ обѣда и перевезти на пароходъ тѣло лейтенанта Отто. Мельникъ, не понимая, съ изумленіемъ глядѣлъ на него; но хозяинъ замка объяснилъ ему, что онъ отпустилъ всю прислугу въ церковь и въ домѣ никого не оставалось.

Хозяинъ замка, навѣрно, не спалъ всю ночь, онъ былъ блѣденъ, какъ смерть, и не бритъ. И все-таки онъ привычнымъ жестомъ размахивалъ тросточкой и держался прямо.

Мельникъ надѣлъ свое лучшее платье и отправился въ замокъ. Когда онъ запрягъ лошадей, хозяинъ замка собственноручно помогъ ему уложить тѣло въ экипажъ. Все это происходило тихо, почти таинственно, никто не присутствовалъ при этомъ.

Мельникъ поѣхалъ на пристань. Между тѣмъ изъ замка вышли камергеръ съ супругой. хозяйка дома и Викторія. Всѣ они пошли пѣшкомъ. Хозяинъ замка остался одинъ, онъ стоялъ на крыльцѣ и кланялся, вѣтеръ развѣвалъ его сѣдые волосы.

Когда тѣло внесли на пароходъ, за нимъ поднялись всѣ провожающіе. Съ палубы хозяйка дома крикнула мельнику, чтобъ онъ передалъ поклонъ барину, и Викторія попросила его о томъ же.

Пароходъ отошелъ. Мельникъ еще долго стоялъ и смотрѣлъ ему вслѣдъ. Дулъ сильный вѣтеръ и море волновалось, только черезъ четверть часа исчезъ пароходъ за островомъ. Мельникъ поѣхалъ домой.

Онъ поставилъ лошадей въ стойла, далъ имъ корму, и пошелъ къ владѣльцу замка, чтобы передать ему поклоны. Кухонная дверь была заперта изнутри. Онъ обошелъ вокругъ дома и хотѣлъ войти съ параднаго входа; но и эта дверь была заперта. Теперь послѣобѣденное время и баринъ спитъ подумалъ онъ. Но такъ какъ онъ былъ человѣкъ добросовѣстный и хотѣлъ во что бы то ни стало исполнить данное ему порученіе, то онъ и отправился въ помѣщеніе для прислуги, чтобы поручить кому-нибудь передать поклоны. Но онъ не нашелъ никого изъ слугъ. Онъ опять вышелъ на дворъ, обошелъ его крутомъ и даже зашелъ въ комнаты горничныхъ. Но и тамъ не было ни души. Весь дворъ словно вымеръ.

Онъ хотѣлъ уже уходитъ, какъ вдругъ увидѣлъ слабый свѣтъ въ подвальномъ помѣщеніи замка.

Онъ остановился. Черезъ маленькія, покрытыя рѣшеткой, оконца онъ ясно увидѣлъ человѣка, вошедшаго въ подвалъ, держащаго въ одной рукѣ свѣчу, а въ другой красное шелковое кресло. Это былъ хозяинъ замка. Онъ былъ выбритъ и одѣтъ въ черный фракъ, словно собирался на балъ. — Постучать въ окно и передатъ ему поклонъ отъ барыни, подумалъ мельникъ, но не пошевелился.

Хозяинъ замка оглянулся, посвѣтилъ во всѣ углы и еще разъ оглянулся. Онъ взялъ мѣшокъ, наполненный, повидимому, сѣномъ или соломой, и положилъ его у входной двери. Потомъ онъ полилъ чѣмъ-то изъ кувшина на этотъ мѣшокъ. Онъ стащилъ сюда же ящики, солому, деревянную подставку для цвѣтовъ и полилъ все это изъ кувшина; мельникъ замѣтилъ при этомъ, что онъ заботливо старался не запачкать себѣ платья или рукъ. Онъ взялъ маленькій огарокъ, поставилъ его на мѣшокъ и осторожно обложилъ соломой. Потомъ хозяинъ замка сѣлъ въ кресло.

Все съ большимъ ужасомъ смотрѣлъ м; ельникъ на все происходящее, онъ не могъ оторвать глазъ отъ маленькаго окошечка, и въ душѣ его зарождались мрачныя подозрѣнія. Хозяинъ замка неподвижно сидѣлъ въ креслѣ и наблюдалъ, какъ постепенно сгорала свѣча; руки его были сложены.

Старый мельникъ, охваченный ужасомъ, громко закричалъ.

Хозяинъ замка повернулъ голову и взглянулъ въ окно. Вдругъ онъ вскакиваетъ, подходить къ окну и выглядываетъ въ него. Во взглядѣ его отражались всѣ страданія міра. Рогъ его перекошенъ; молча, угрожающе протягиваетъ онъ къ окну сжатые кулаки; потомъ грозитъ одной рукой и возвращается назадъ. Когда онъ опустился въ кресло, свѣча догорѣла. Въ то же мгновенье яркое пламя поднялось кверху.

Мельникъ закричалъ и бросился въ сторону. Нѣсколько мгновеній метался онъ, обезумѣвъ отъ ужаса, по двору, не зная, чѣмъ помочь. Онъ подбѣжалъ къ окну подвала, стучалъ въ него и кричалъ; потомъ нагнулся, схватилъ желѣзные прутья и трясъ ихъ, гнулъ и, наконецъ, вырвалъ ихъ.

Изъ глубины подвала донесся слабый голосъ, голосъ безъ словъ, какъ бы стонъ заживо погребеннаго, онъ раздался два раза, и мельникъ, внѣ себя отъ ужаса, бросился бѣжать черезъ дворъ, по дорогѣ къ дому. Онъ не рѣшался оглянугься;.