Николай Кузнецов - Теодор Гладков

Примерно в десяти километрах от Ровно Приходько остановил патруль из двенадцати фельджандармов.

– Стой! Куда едешь?

Коля протянул документ. Жандарм внимательно проверил его, отдал обратно и сказал:

– Можешь ехать.

Но один из жандармов решил проверить содержимое подводы и запустил руку под сено, где у Коли было спрятано оружие. Опередив жандарма, Приходько выхватил автомат и дал по фашистам длинную очередь. Несколько фельджандармов упали на землю. Остальные, пригибаясь, кинулись за угол амбара и открыли по Николаю стрельбу. Приходько был ранен в левую руку. Стегнув по лошадям, он погнал в Ровно.

Показались дома села Великий Житень. Главное – проскочить село, а там уже до города рукой подать. Там знакомые улицы и переулки, там спасение! Лишь бы в город!

Но у Великого Житня его уже поджидал грузовик, набитый немецкими солдатами в боевой готовности – и стальных касках, с ручными пулеметами и автоматами. Телефонное предупреждение обогнало разведчика.

Завидев повозку Приходько, гитлеровцы без предупреждения открыли огонь. Раненый вторично, Коля бросил повозку и спрыгнул в придорожную канаву. Огонь его автомата ударил по грузовику. Пули прошили борт. Еще несколько убитых фашистов вывалилось в придорожную грязь.

Но бой был неравный.

И когда уже опустел автоматный диск, а в пистолете остался лишь один патрон, Коля прикрепил пакет к гранате и метнул ее в подползающих все ближе и ближе врагов. Последнюю пулю Николай оставил себе…

Президиум Верховного Совета СССР 26 декабря 1943 года посмертно присвоил Николаю Тарасовичу Приходько звание Героя Советского Союза.

Николай был в городе своим человеком, и командование справедливо опасалось, что немцы его опознают, установят личность, арестуют родственников – и в первую очередь Ивана Приходько, нащупают следы к подполью в Ровно. Поэтому, чтобы не рисковать, группе Кузнецова было дано указание на время выехать из города. Вначале Николай Кузнецов, Михаил Шевчук, Николай Гнидюк и Николай Струтинский перебрались в Здолбуново. Но выбраться из города на сей раз оказалось неожиданно трудно: в начале марта раньше обычного вскрылась Горинь. Единственный мост через нее тщательно охранялся, а кружной путь превышал триста километров.

На квартире Шмерег Николай Иванович спросил одного из здолбуновских разведчиков, Петра Бойко, нельзя ли нанять какого-нибудь шофера, чтобы тот отвез его группу хотя бы за мост, в ближайший населенный пункт. Бойко, подумав, сказал:

– Работает здесь бывший военнопленный Леонтий Клименко. Шофер. Человек он замкнутый, но верный, наш, советский. Может быть, попросить его?

Другого выхода не было.

Клименко принял предложение Бойко охотно. На следующее утро Шевчук, Струтинский и Гнидюк подошли к условленному месту. Возле старенькой полуторки возился худой человек лет тридцати. Гнидюк назвал пароль:

– В каком направлении следует машина?

– В сторону Гощи, а там видно будет…

Разведчики взобрались в кузов. Тут же из-за угла показался Кузнецов в форме и сел в кабину. Клименко растерялся – этого он, конечно, не ожидал. Но немец только кивнул головой: «Трогай, мол…»

По пути полуторку раза три останавливали патрули, но, завидя в кабине офицера, беспрепятственно пропускали ее дальше. Переехав мост, машина вырвалась на шоссе. Через час-полтора Кузнецов знаком показал Леонтию, что нужно остановиться. Разведчики сунули шоферу деньги и быстро зашагали к лесу.

Клименко стоял подавленный, ему было стыдно, что он вез партизан за деньги. Правда, Бойко не говорил ему, что это будут партизаны, он просто договаривался о «левой» поездке, но Клименко сам обо всем догадался. Вечером Леонтий пришел на квартиру Бойко, вернул ему обратно весь заработок и категорически потребовал принять его в подполье. Так в отряде появился новый разведчик и связной.

На хуторах разведчики соединились с остальными участниками подвижной засады. Теперь им всем вместе предстояло вернуться в отряд. Выехали на пяти фурманках, ночью переправились через реку Случь и в селе Хотынь напоролись на банду националистов. Силы были неравны: партизан всего двадцать три, а бандеровцев свыше ста пятидесяти. Завязался бой. Николай Иванович принял на себя командование и, судя по результатам схватки и рассказам ее участников, проявил себя настоящим строевым командиром.

Разведчики отразили первый натиск бандеровцев, а затем с возгласами: «За Родину!», «За Колю Приходько!» сами бросились в контратаку. Потеряв несколько человек убитыми, бандиты бежали. Семнадцать бандеровцев оказались в плену…

К весне 1943 года Ровно стал для Пауля Вильгельма Зиберта («произведенного» к тому времени в отряде в обер-лейтенанты) вполне обжитым городом. Он располагал в нем и хорошими квартирами, и многими знакомствами. Наконец, у него появилась в Ровно невеста. Невеста Зиберта, разумеется, была партизанского происхождения.

…Как-то еще осенью 1942 года группе разведчиков было поручено установить связи в районном центре Клесово, где находился постоянный и довольно значительный гарнизон. Там и познакомились они с работником Клесовского лесничества Константином Ефимовичем Довгером.

Довгер был немолод, до революции он закончил в Петербурге Лесной институт и, хотя большая часть его жизни прошла в Польше, никогда не забывал о России. Константин Ефимович с радостью стал собирать и передавать в отряд информацию. Постепенно отцу стала помогать семнадцатилетняя дочь Валентина. Но совместная их работа длилась недолго. В марте 1943 года Константин Ефимович Довгер попал в руки врагов. Его избивали, подвергали пыткам. Он молчал. Тогда его живого затолкнули в прорубь…

Вскоре командование решило послать Валю в Ровно. При этом учтено было и знание ею немецкого языка, и наличие у семьи Довгеров в городе знакомств. Для нее была разработана легенда, что отца, немца-фольксдойче, за активное содействие оккупационным властям убили партизаны. По той же легенде, Валентина должна была считаться невестой Пауля Зиберта. Во многих отношениях это было очень удобной ширмой для Кузнецова.

День ото дня круг знакомств обер-лейтенанта Зиберта продолжал расширяться. И каждое новое лицо в нем было чем-то нужно, чем-то полезно. Среди них оказался и некий Леон, сотрудник немецкой строительной фирмы «Гуго Парпарт». Леон предложил Зиберту пойти с ним в гости к одной его знакомой – пани Леле, у которой, по его словам, иногда собирается интересное общество. Когда Леон назвал и полное имя своей знакомой – Лидия Лисовская, Кузнецов пришел в некоторое замешательство.

Дело в том, что о Лидии Ивановне Лисовской в отряде знали. Впервые о ней рассказал пришедший к партизанам бывший военнопленный Владимир Грязных. После освобождения из плена он работал при кухне лучшего в Ровно ресторана «Дойчегофф», где и познакомился с Лисовской, в то время работавшей там же старшей официанткой.