Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер

Хотя щедрые подарки Puer Apuliae своим высокородным соратникам еще нельзя рассматривать как распродажу имперских прав (она не закончилась раздачей в 1220 году привилегий церковникам), ясно, что в борьбе за трон между Фридрихом Сицилийским и императором Оттоном IV имперские князья поддерживали более слабого. К слову сказать, Гвельф намеревался провести в пользу центральной власти налоговую реформу. Сицилиец, нуждавшийся в средствах ничуть не меньше, чем его северный венценосный конкурент, больше полагался на сицилийских и итальянских налогоплательщиков. Немецких князей, которые по закону были равны ему, надо было всеми возможными средствами склонять к лояльности, так как из их среды мог бы вырасти новый нежелательный конкурент. Поэтому Фридрих передал одному из самых могущественных регентство в Германии. Насколько целеустремленной была политика Энгельберта, свидетельствует то, что он тут же заказал королевские печати для своего подопечного. Надпись на первой называет молодого короля Генриха (VII) «избранным в римские владыки герцогом Швабским». После императорской коронации Фридриха (ноябрь 1220 года) уже в декабре там было сказано: «Генрих, Божьей Милостью римский повелитель, навеки великий».

Красивое слово «великий» (augustus) со времен Конрада III было частью королевского титула. В немецком переложении это слово выглядело как «умножитель земель имперских во все времена». Таким никак не мог быть старший сын Фридриха II, терпевший на исторически правильных путях поражение из-за своих слабостей и неблагоприятных обстоятельств. Его имя не нашло себе заметного места в ряду немецких королей, хотя коронация, эта предпосылка «королевского величия», была должным образом проведена Энгельбертом в Аахене 8 мая 1222 года. Можно оспаривать факт переговоров по этому поводу с императором, который приготовил для своего сына лишь должность наместника. Контакт между Фридрихом II и «немецким правительством», очевидно, был мало возможен. Захваченный своими сицилийскими, а позже ломбардскими проектами, император способствовал такому развитию дел севернее Альп, которое могло привести к полному отделению Германии от итальянской части империи (эти со времен Генриха VI коренные земли должны были стать центром средиземноморской империи Штауфенов). Предпосылкой для этого могло бы стать то, что в немецком королевстве центральная власть была узаконена. Она могла бы составить из уже формирующихся княжеств единое национальное государство, таким, каким как раз в это время старался сделать свою родину «немецкий» император. Действительно ли была возможна такая централизация в Германии? Около 1210 года Вальтер фон дер Фогельвайде сложил песню, названную «первой песней на немецком языке во славу родной земли». Прежде всего речь идет о женщинах «от Эльбы до Рейна и до границ Венгрии». Свою раздробленную страну поэт все равно называет «своей» счастливой страной. «Пусть Господь разрешит мне подольше пожить здесь».

Другой великий, а может быть, даже самый великий представитель придворной поэзии, Вольфрам фон Эшенбах, в это же время с дружеской иронией пишет в своем «Парцифале» о «глупости баварских господ». Он говорит: «Мы баварцы...», и такое самосознание характерно для всей письменной традиции первой половины 13 века, так что прославление Вальтера является единственным исключением.

Там, где исконные территории, как, например, Бавария, сохранили за собой политическую независимость, всегда была благоприятная почва для самостоятельного развития. Это можно увидеть на примере той же земли, со времен герцога Тассилоса (около 8 века) и до наших дней. Вскоре король Генрих (VII) захочет разрешить «баварскую проблему» силой оружия. А пока что за него правит Энгельберт Кельнский, и в это время нет и речи ни о каких действиях против могущественных имперских князей.

Внутренняя политика имперского регента была естественным образом направлена против всех тех сил, которые пытались создать национальную централизованную власть, то есть против экономически растущих городов и служилого дворянства. В условиях постоянно увеличивающегося значения денег эти аристократы, которые старались поддерживать подобающий им уровень жизни, были поставлены перед выбором: давать пищу злым шуткам бродячих музыкантов, смеющихся над «нищими рыцарями», или же скрупулезно заниматься экономическими реформами. Нехватка денег затрагивала и более крупных феодалов. Излюбленным способом облегчить эту напасть был протекторат (власть фогта) над церковными землями. На самом же деле зачастую это означало жестокое угнетение «подопечных», что, в свою очередь, вызывало негодование епископа. Разгоравшиеся на этой почве конфликты часто заканчивались победой титулованных грабителей. В 1202 году епископ Конрад Вюрцбургский даже был убит одним их своих вассалов. Епископ Отто Вюрцбургский не случайно оказался в Тайном Совете, здесь он чувствовал себя в бoльшей безопасности, чем в родном городе, где его преследовали собственные министериалы. Епископа Бруно Мейсенского в 1222 году посадили в тюрьму рыцари фон Вильденштайн, а аббат Гернот Нинбургский в 1219 году был ослеплен – вот лишь некоторые примеры борьбы за протекторские права.

В кругах служилых дворян Энгельберта Кельнского быстро возненавидели за его политику в 1220 году, когда он раздавал церковникам привилегии, поэтому его повсюду сопровождала охрана. Его личное положение усугубилось из-за отношения одного родственника, графа Изенбургского. Будучи протектором монастыря Эссен, вверенного заботам губернатора, он так притеснял его, что Энгельберт вынужден был вмешаться. В этом затруднительном положении он должен был «усмирять» Изенбургского из собственного кошелька, однако вспыльчивого монастырского фогта не так просто было утихомирить. На одном ландтаге в Зосте он даже притворился, что готов уступить, но когда имперский регент на следующий день с небольшой свитой ехал в Швельм, чтобы освятить там церковь, граф напал на него со своими сообщниками и зверски убил Энгельберта.

Известие об этом сенсационном убийстве настигло молодого короля в Нюрнберге, где как раз происходили последние приготовления к его свадьбе с Маргаритой Австрийской. Там 14-летний Генрих впервые вершил суд без регента. При рассмотрении дела возникли разногласия между княжеской партией и тайно симпатизировавшими убийце министериалами. В возникшем беспорядке вдруг обрушилась лестница и было убито 40-60 спорщиков. Убийца был приговорен заочно. Его поймали лишь через год и колесовали в Кельне. Жители Кельна ежегодно отмечали день смерти «мученика» Энгельберта, поэтому вскоре он был внесен в церковный календарь. Несмотря на то, что покойный завоевал своими «чудесными деяниями» большую славу, Рим не был готов официально причислить его к лику святых.

После смерти Энгельберта концепции его внутренней и внешней политики потерпели крах. В 1212-1214 годах Фридрих II смог победить англо-гвельфскую коалицию только при поддержке Филиппа II Августа, имперский орел Оттона IV был переслан ему французским королем после решающей битвы при Бувине. Не считая этого рыцарского жеста, который все же был не слишком лестным для кандидата на императорский трон, дальнейший союз с Францией не имел для германского королевства никаких выгод. Энгельберт, зная о скрытой немецко-французской борьбе за спорные пограничные земли, а отчасти в силу традиционных проанглийских настроений в Кельне, счел нужным подготовить соглашение с «наследным врагом» французского королевства, Англией, не спросив при этом императора. Сразу после смерти Филиппа в 1224 году посланники губернатора отправились в Англию, чтобы прозондировать почву на предмет образования союза, а также выяснить отношение к свадьбе короля Генриха с английской принцессой Изабеллой. Меж тем, послы нового французского короля Людовика VIII прибыли в Катанию к Фридриху II, который возобновил заключенный с королем Филиппом договор (без каких-либо оговорок по поводу Англии). Энгельберт должен был ратифицировать этот новый союз для германского королевства, вместо этого он начал затяжные переговоры, которые не окончились даже к моменту его гибели. Только в 1226 году преемник Энгельберта дал необходимое подтверждение.