Вильгельм - Александра Лисина

не было. Однако, судя по следам и отсутствию запаха, обчистили это место довольно давно. Причем сделали это обстоятельно, неспешно, с умом, успев не только обнести мертвецов и оставив на них лишь полуистлевшие саваны, но даже статуи из ниш каким-то чудом сперли, несмотря на их внушительные размеры.

Эх, сколько добра пропало зря…

И все же уходить без добычи не хотелось. До рассвета еще оставалось немного времени, поэтому можно было попытать удачу в другом склепе. Но поскольку ждать, пока скелеты выроют еще один подземный ход, не хотелось, я вернулся под землю, прихватил терпеливо дожидавшихся приказа костяшек и выбрался вместе с ними на поверхность, принявшись придирчиво рассматривать виднеющиеся тут и там надгробия.

Жаль, что у скелетов нет языков, и у них нельзя, проходя мимо, поинтересоваться, много ли добра дорогие родственники покидали в могилу. Насколько бы это облегчило нам жизнь! Но вскрывать все гробы подряд в надежде, что там найдется чем поживиться… как-то это было мелочно, что ли? Да и несолидно. Поэтому я приметил торчащую из-за деревьев более или менее сохранную крышу и указал на нее скелетам.

Те молча развернулись и потопали куда велено. Еще через пару мгновений к нам присоединился сердито выдирающий из себя колючки Нардис. А выбравшаяся последней Кость лишь бодро отряхнулась и снова принялась носиться по округе, периодически роя носом землю и с любопытством заглядывая во все ямы подряд.

Особенно ее заинтересовали расставленные вдоль кладбищенских тропинок статуи. Уже старые, позеленевшие от времени, местами с отколотыми носами, отсутствующими руками и прочими частями тела. Большая их часть находилась вокруг старых, богатых и определенно не оставленных без внимания склепов наподобие караульных или часовых. Но иногда встречались и одинокие, скорбно поникшие или молитвенно сложившие на груди руки фигуры, которые ночью, да еще при полном отсутствии освещения, смотрелись откровенно уныло.

Нардис такие обычно старался обходить по дуге — на кладбищах он все еще чувствовал себя неуютно. Торчащие из земли надгробия его нервировали. Оглушительная кладбищенская тишина нагоняла тоску. А однажды — в самом начале нашего знакомства, когда я глубоко задумался и не уследил за ситуацией, отчего со всех сторон на нас полезли внезапно ожившие скелеты — он и вовсе задал стрекача, поскольку реакция мертвецов на мое появление для него была тогда в новинку.

Правда, со временем человек ко всему привыкает. Даже к тому, что периодически из-под могильных холмиков к нему тянутся костлявые руки. И если в первый раз Нардис с воплем удрал, то сейчас, стоило только земле под его ногами зашевелиться, он просто отодвинулся подальше и вполголоса посоветовал мне не отвлекаться.

Еще один казус случился минут через десять, когда мы достигли своеобразного перекрестка, где на пересечении нескольких дорожек находился постамент, увенчанный фигурой Смерти. Тощее несуразное тело, обрывки плаща, как бы развевающиеся на ветру, низко надвинутый капюшон, распахнутые за спиной черные крылья… Не знаю, кто уж поставил здесь эту скульптуру, но страж из нее получился так себе. На обсиженных птицами каменных плечах красовались целые залежи засохшего помета. Частично расколотые и исписанные похабными надписями ступни демонстрировали наплевательское отношение вандалов к самой Смерти и к тем, кого она охраняет. Исцарапанный и покрытый сколами плащ выглядел жалко. А в довершение всего какой-то шутник вложил в костлявую руку ржавую косу, еще больше посмеявшись над той, что должна была пугать нарушителей одним своим видом.

— Жуть какая, — пробурчал Нардис, покосившись на статую. — Я бы у себя на заднем дворе такую не поставил.

— А мне нравится, — не согласился я, испытав при виде Смерти странное ощущение, какое бывает, если после долгого перерыва вдруг встретишь на улице старого знакомого. — Только место для нее выбрано не слишком удачно. Она гораздо лучше смотрелась бы в замке какого-нибудь злодея… Может, нам ее украсть?

Мой помощник кисло улыбнулся, явно будучи не в восторге от этой идеи, а вот гончей неожиданно приглянулась коса. Пробежавшись вокруг статуи раз-другой, костяная псина вдруг высоко подпрыгнула и, вырвав из лап Смерти деревянное древко, с чрезвычайно довольным видом притащила его нам.

— А что? Тебе идет, — не преминул заметить я, когда Кость бесцеремонно ткнула добычу в руку Нардиса, и тот… видимо, от неожиданности… машинально обхватил ручку сильными пальцами. — Кажется, у собачки проснулось чувство юмора?

Парень брезгливо глянул на испачканную в помете косу. Но в длинном черном плаще и с мрачным донельзя лицом он гораздо больше походил на хозяина трофейного оружия, нежели изгаженная статуя.

Нардис, правда, шутки не оценил и уже собрался отшвырнуть «сокровище» подальше, но тут Кость повела носом, вытянулась всем телом и замерла, поджав под себя правую переднюю лапу.

— Похоже, мы тут не одни, — вполголоса заметил я, прикрыв глаза и ощутив, как шагах в двухстах впереди и чуть правее от нас проступили две крохотные зеленые точки. — Живые. Двое.

К сожалению, мое чутье не давало цельной картины — только помогало различать живых-неживых и позволяло видеть магию. В чем-то, если я правильно понимал, оно было сродни заклинанию «прозрения»[1], которым владели могущественные колдуны вроде Кариура. Но, в отличие от настоящего заклятия, мои способности не позволяли видеть дальше пары сотен шагов.

— Одаренные? — насторожился мой помощник, вцепившись в косу до побелевших костяшек.

— Не уверен. Ауры слабые. Едва их вижу. Зато у них при себе есть два амулета. Так что вряд ли это убитые горем родственники, решившие навестить усопших. Никак у нас появились конкуренты?

Нардис возмущенно взмахнул косой.

— Какие еще конкуренты?! Это наше кладбище!

Ишь как встрепенулся. Стоит, свирепо раздувает ноздри и злобно зыркает по сторонам, готовый убить всех и каждого, кто посмеет посягнуть на наше добро. На некстати высунувшийся из-под земли скелет он только рыкнул. Попытавшемуся ухватить его за лодыжку зомби раздраженно смахнул голову, благо коса оказалась заточена отменно.

Вот что с людьми делает жажда наживы. Даже страх перед нежитью отступает, когда человеку кажется, что его пытаются обобрать.

— Пойдем познакомимся? — предложил я, мысленно отдав Кости еще одну команду.

Нардис в ответ лихо взмахнул косой и, нахлобучив капюшон так, что снаружи даже носа было не видать, решительно двинулся на шум. Гончая, клацнув зубами, рысцой побежала следом. Ну а я махнул молчаливо стоящим скелетам и двинулся последним, испытывая целую смесь слабых, едва ощущаемых, но оттого не менее важных эмоций, источником которых по какому-то недоразумению стали неизвестные нам люди.

До нужного склепа мы добрались быстро. Однако когда в темноте забелели изъеденные временем, поросшие мхом и во всех смыслах непривлекательные стены, оказалось, что каменная плита, служившая