Янтарные глаза леса - Елизавета Дворецкая

– Зачем же я тебе? – спросила Смеяна. – Ты бы, сестра любезная, по лесу-то не ходила одна. Весною вся нечисть на свет выползает – не боишься?

– А обереги на что? – ответила Верёна и попросила: – Сорви мне бузинных листов!

– Зачем? – насмешливо спросила Смеяна. Она и сама догадывалась зачем.

– А под подушку на ночь положу, – ответила Верёна. – Как у меня все будет… Ведь весна к концу завернула – вот-вот Ярилин день, а там…

– А там вечером из нашего дома уйдешь, а под утро в другой войдешь! – со смехом докончила Смеяна. – Ты не у бузины, ты лучше у самого Заревника спроси! Он тебе лучше расскажет!

– Ой, молчи! – Верёна в испуге взмахнула руками, торопливо сделала знак огня, другой рукой хватаясь за обереги в ожерелье. – Страшно! Ведь нечисть всякая только и ждет, чтобы человек обрадовался, – сразу и выползет, захочет чужим теплом погреться. Теперь, когда так близко уже, вдруг все и потеряешь! Страшно! Я и гадать-то боюсь. Хочу у бузины спросить, да вдруг злое дерево попадется? А ты знаешь, какое злое, какое нет. Сорви мне три листика, что тебе стоит? А я тебе почелок новый отдам, для себя вышивала.

– Да уж, тебе скоро не почелок, а повой понадобится!

– Не говори! – Верёна снова замахала руками. – Нечисть услышит. Здесь ведь нечисти…

– Ой, верно! – со смехом воскликнула Смеяна. – Посмотри, что я тут нашла!

Она показала на свою находку. Верёна глянула и вдруг истошно вскрикнула, будто увидела гадюку прямо у себя под ногами, – так напугал ее вид черноволосого чужака. Взмахнув руками, как на краю обрыва, Верёна повернулась и бросилась бежать во весь дух, даже не слушая, что кричит ей вслед Смеяна.

А Смеяна осталась ждать. Уж конечно, Верёна понесется прямым ходом на огнище и все там расскажет. И скоро сюда пожалуют родичи. Усевшись на землю, Смеяна обняла руками колени и стала разглядывать лицо чужака.

Он глухо охнул, не разжимая зубов, голова его перекатилась из стороны в сторону. С удивлением Смеяна увидела, что он молод, лет двадцати, не больше. Глаза его казались очень большими, веки натянулись, на веках и под ресницами лежали глубокие темные тени. Внешний их уголок был сглаженным книзу, и это придавало всему лицу чужой, не говорлинский вид.

И тут Смеяна вспомнила. В тот вечер, когда она собралась перевязывать пленных, тот белесый кметь с розовым, как поросячья морда, лицом, говорил: один лиходей сбежал. С раненой ногой. Вот глупая! Смеяна охнула и закрыла рот кулаком, дивясь, как не догадалась раньше. В уме ее возникло множество обрывочных мыслей: о том, как дрёмические «лешие» уносили своих раненых из-под самого носа Светловоевой дружины, как жалели славенцы об этой потере. И Смеяна вдруг почувствовала себя так, как будто нечаянно нашла клад. Она снова посмотрела на чужака. Ну и упрямый же народ эти дрёмичи! Как далеко от берега он сумел уйти с такой раной! Что погнало его в чужой лес? Что, кроме неистребимой жажды воли, способно придать человеку такие силы?

Смеяна подняла руку, помедлила, но все же решилась и положила ладонь на грудь чужаку. Сердце билось, она ощущала живое тепло его кожи. И в ее сердце вдруг зародилось какое-то теплое чувство к этому лиходею, жалость, смешанная с уважением. На его месте она тоже предпочла бы умереть на воле – хоть ползком бы поползла. Ей хотелось скорее помочь ему, и она, чутко прислушиваясь к звукам лесной жизни, с нетерпением ждала прихода родичей.

* * *

Мужчины Ольховиков явились в лес целой толпой, прихватив с собой на всякий случай и волокушу. После жарких споров – тащить находку на огнище или оставить здесь – решено было послать за Творяном. Ведун осмотрел чужака, повертел в пальцах его длинный черный волос и разрешил взять – нечистью и нежитью от него не пахло.

На огнище раненого уложили в пустой клети. Здесь Смеяна ободрала с него окровавленные лоскуты рубахи и надела другую, данную дедом Добреней. Потом она толком промыла, смазала и перевязала его рану на бедре, радуясь, что успела вовремя. И дело это досталось ей не потому, что она лучше других умела. Просто никто другой и не захотел бы прикоснуться к черноволосому чужаку, больше похожему на лесную нечисть, чем на живого человека.

В разгар ее работы он пришел в себя, дернулся, открыл глаза и попытался вскочить.

– Лежи! – резко прикрикнула Смеяна. Она сама испугалась от неожиданности. – Лежи смирно.

Черноволосый приподнялся, опираясь локтями о подстилку, посмотрел на нее, потом на свою ногу, над которой она ворожила, быстрым взглядом окинул стены и потолок клети. В его темно-карих глазах зрачки были почти не заметны, и Смеяну кольнула сладкая жуть: а вдруг все-таки нечисть? Темные круги вокруг глаз усиливали сходство с выходцем из Навьего Подземелья, но смотрел он вполне по-человечески.

– Ты на огнище Ольховиков, возле того места, где бились, – стала рассказывать Смеяна. Чужак молчал, но она чувствовала, что он ее понимает. – Я тебя в лесу нашла вот только что. Дед с дядьками сидят думают, что с тобой делать. Гляди, Творян придет, еще примется проверять, не из навей ли ты. Да ты не бойся – ты живой, я знаю.

– Я тоже знаю, – хрипло сказал предполагаемый упырь.

Смеяна так удивилась, услышав его голос, что даже выронила повязку. Говорил он понятно, как все говорлины, только выговор был не речевинский.

– А! – обрадовалась Смеяна. – А я боялась, что ты по-нашему не понимаешь. Как тебя зовут?

Но чужак не ответил, веки его полуопустились, спрятав блеск глаз, лицо стало таким отчужденным, что Смеяна не стала добиваться ответа.

В беседе тем временем кипел жаркий спор. Дед Варовит стоял за то, чтобы сегодня же послать в Славен весть о том, что найден сбежавший лиходей.

– Его княжич в полон взял, он его по праву! – говорил старейшина. – Надобно вернуть!

– Он у княжича сбежал, на нашей земле оказался – теперь он наш! – возражал ему один из старших сыновей, хозяйственный и прижимистый мужик, прозванный Заботой. – Он парень молодой, крепкий! Работать будет! Да его на торгу продать – шесть гривен дадут, чтоб мне до жатвы не дожить! Или у нас, отец, лишнего серебра много? Вот за солью поедем – и его свезем.

– Или себе оставим! – поддерживал Заботу Изнанец. – У нас работы много – новое же поле надумали корчевать, или ты забыл, отец? Нам самим холоп пригодится! Нам его Велес послал!

– Не к добру нам его оставлять! – спорил с ними осторожный Разумник, младший брат Варовита. – Черный он глаз! Сами управимся! Продать, и дело с концом! И на огнище-то не надо было его… Да и увечный – какой с него прок?

– Ничего, за жерновом сидеть или в ступе толочь он и сейчас сможет! А что черный глаз – так у Творяна глаз сильнее!

– Да он оправится и уйдет от нас! – убеждал братьев Разумник. – К жернову приковать можно, а на других работах как прикуешь? Он же сидеть не будет! Оправится и уйдет! Сохрани Свароже, чтобы не зарезал никого!

Мужчины помолчали, задумались, качая головами. Оставлять чужака у себя было страшновато, но и потерять молодого сильного работника казалось обидным. А работник весьма пригодился бы. Как на беду, у Ольховиков рождалось больше девочек, чем мальчиков. Вон, до того дошло, что зятьев приходится брать к себе, а не отдавать девушек на сторону.