Потоп - Михаил Алексеевич Ланцов

смерти Карла II, так и никуда из него не вышла. Более того — он прогрессировал. Ведь Англия, которая ранее массово закупала у нее шерсть, теперь прекратила это делать.

Франция пыталась ситуацию как-то исправить и навести порядок с толпами испанской нищеты. И у нее даже что-то получалось. Да вот беда — крайне бедное, но гордое испанское дворянство буквально наводнило Францию в поисках лучшей доли. И теперь «страну диетических лягушек» захлестнуло новой волной эпидемии дуэлей. Да и вообще — испанский бардак проливался к соседу полноводной рекой. Так что Людовик XIV полноценно не мог воевать более чем на одном фронте. Просто ресурсов не хватало. Он там вообще так крутился, что не позавидуешь.

—… вот как-то так, — подвел итог Алексей.

— А шведы?

— Они уравновешиваются союзом Дании и Мекленбурга. Мы вернули им пленных. Тех, что не захотели принять наше подданство и поселиться на плодородных землях дабы вести свое хозяйство. И их получилось очень немного, но это опытные каролинеры. С их помощью они сейчас спешно возрождают полевую армию.

— Шведы не будут участвовать в этой войне?

— Кто знает? — пожал плечами Алексей. — Если мы договоримся с Мекленбургом и Данией, то будут. Но тут пока нет определенности. Мы ведем переговоры.

— Хотите возродить старый союз против османов?

— Повторюсь — я не хочу пока ничего говорить. Ясности нет никакой. Бурбоны и Габсбурги также с ними работают. И это перетягивание каната совершенно непредсказуемо. Поэтому все что я сейчас скажу лишь домыслы, не имеющие никакого основания.

— Да, пожалуй, — согласил посол Ирана. — Слишком много всего не ясного, нас всех ждет большое испытание.

— Кстати, по поводу испытания. Есть какие-то подвижки по поводу моего брака с сестрой шахиншаха?

— Да, безусловно, — кивнул посол. — Насколько мне известно, удалось заменить многих правоведов на тех, кто держится учения Сефи ад-Дина. И уже сейчас большинство правоведов можно считать сторонниками моего государя. Но впереди еще немало работы. Все, в сущности, будет решено этой войной.

— Получится ли вернуть Багдад или нет?

— Безусловно. Его возвращение укрепит авторитет шахиншаха и позволит ему пойти на столь… хм… неоднозначную меру.

— У нас остается не так много времени. Мне уже пятнадцать лет. И с каждым годом давление на меня и моего отца увеличивается. Года два-три, край четыре — и придется принимать решение. Если ваш государь к тому времени не сумеет изыскать способ, то нам придется отказаться от династического брака с вами. Очень надеюсь, что это не помешает нашему дальнейшему сотрудничеству. Но и вряд ли облегчит его.

— Понимаю, — охотно согласился посол. — Однако все в руках Всевышнего. Мой государь заинтересован в заключении такого брака, но это все крайне непросто.

Немного помолчали.

Попили чаю.

— Как в Исфахане отнеслись к идее создания чугунной дороги от каспийского побережья до столицы? — спросил Алексей, сменив тему.

— Сдержано. Много сомнений. Нам очень сложно оценивать то, чего пока нет.

— Давайте сделаем так. Вы выделите небольшую делегацию из числа доверенных и понимающих людей, и я отправлю их в Пермь, чтобы они понаблюдали за работой уже созданной чугунной дороги. Дабы они смогли более предметно все рассказать.

— Конечно, но у вас ведь нет людей, чтобы начать строить эту дорогу у нас. Не так ли? Из-за чего особого смысла в этом нет.

— У нас действительно острая нехватка рабочих рук. Но есть достаточно простое решение. Ваши люди едут Пермь. Изучают готовый участок. Докладывают о нем шахиншаху. После чего, если вас такая дорога заинтересует, вы присылаете своих строителей. Они некоторое время работают у нас над возведением таких дорог. Учатся. Перенимают опыт. Потом возвращают домой и начинают ее строить там. А мы поставляем для этого рельсы и шпалы.

Посол задумался.

— Сейчас один состав перевозит за сутки около четырех тысяч пудов[23] грузов на восемь-десять дневных пеших переходов. Так что, от каспийского побережья до вашей столицы он будет добираться менее чем за двое суток. Если же продлить дорогу далее, до порта Бендер-Аббас, то от Каспия до Индийского океана четыре тысячи пудов товаров будут добираться дней за пять.

— И сколько будет стоить эта перевозка?

— Даже если на дороге будет только один паровоз, то он сможет за год перевести между портами около ста сорока шести тысяч пудов[24]. Сколько везет один верблюд?

— Пудов пятнадцать. Большой до восемнадцати.

— Сколько времени он под полной вьючной нагрузкой будет идти этот же маршрут? От Каспия до порта Бендер-Аббас через Исфахан.

— Месяц. Примерно месяц.

— Так… — царевич взял листок бумаги с карандашом и стал что-то считать. — Верблюды быстро загружают-разгружают. Так что простоем можно пренебречь. А вот отдыхать им нужно, так что общая их численность удваивается, чтобы ходить в рейс по очереди. А у паровоза добавляется долгая разгрузка-загрузка, ибо сразу, много и вручную. В итоге, выводя за скобки расход по топливу, корму и прочее мы получаем, что на замену одного состава потребуется около тысячи трехсот верблюдов. А их десяток уже заменить тринадцать тысяч верблюдов.

— Но ведь эти паровозы нужно топить.

— Нужно, — кивнул Алексей. — А верблюдам и людям нужно пить и есть. Это, по сути, тоже самое, что кормить паровоз. И в целом выходит, что на паровоз нужно в разы меньше «корма». Во всяком случае — в плане стоимости. Особенно если мы сможем усовершенствовать довольно примитивный паровоз и увеличить грузоподъемность состава. Это вопрос — пяти-семи лет. Мы планируем выйти на десять-пятнадцать тысяч пудов груза в составе. Это уже около четырех тысяч верблюдов против одного состава.

— В наших землях много верблюдов, — улыбнулся посол. — А топить котлы паровозов нам нечем. Придется у вас покупать.

— У вас есть земляное масло. Топку, правда, потребуется переделать. Но это хорошее и очень дешевое топливо. Его использование сделает перевозку грузов совсем ничтожной по затратам.

— И вы сможете сделать такую топку?

— Почему нет? На это потребуется время, вероятно несколько лет. Но так и дорогу не два дня строить. К тому же нам самим такие топки нужны. Земляное масло действительно очень дешево и выгодно в качестве топлива…

Беседа с послом была долгой и сложной.

Персы осторожничали.

В целом.

Они еще не были готовы так модернизироваться, как Россия. И к ряду технологий относились достаточно скептично. Хотя и рост торговли их весьма привлекал. А она активизировалась с приходом к власти Аббаса.

К ним стали вывозить лес, оружие, дешевые ткани, пудлинговое железо, продукты чугунного литья, железный сельскохозяйственный инструмент и прочее. Пока не очень много. Этого всего просто еще в достатке не производилось. Однако цены на товары не завышали, удерживая на разумном уровне. Из-за чего за неполную навигацию 1705 года удалось вывести свыше миллиона пудов товаров[25], не считая леса и того, что было вывезено из Ирана в Россию.

По меркам XXI века — ни о чем.

Но учитывая весьма вялую торговлю, идущую ранее, этот рост товарооборота выглядел натурально взрывным. И на будущий год он обещал еще сильнее увеличится…

Так или иначе эти переговоры проходили вязко.

Благодушно.

Заинтересованно.

Но вяло и вязко.

И это можно было понять. Восточная весьма неспешная манера ведения дел сталкивались в лице Петра и Алексея с вполне себе западной. Причем западной модерновой, которая отличалась решительностью и нахрапом. Из-за чего ситуация вызывала в партнерах взаимное раздражение. Спасало лишь то, что обе стороны были заинтересованы в дальнейшем сотрудничестве. И пытались выработать здравый рабочий компромисс…

* * *

Голландский купец ходил по Риге и не узнавал города. Он был тут последний раз в позапрошлом году. И видел оживленную тревожность густо населенного крупного порта. А теперь… запустение…

— Что озираешься мил человек? — спросил его прохожий.

Купец оглянулся на него.

— Пусто у вас стало.

— Голод не тетка. — развел тот руками. — Тяжело стало жить в Риге.

— Голодом что ли столько людей подкосило?

— К счастью — нет. Как Петр город купил он сообщил, что поставок еды более держать по-старому не сможет. Тягостно это для казны. И предложил всем желающим или переехать в более благодатные места, или самим крутиться. А денег после той страшной осени, когда татары селян угнали, уже мало у кого хватало.

— Шведы