Десятое декабря - Джордж Саундерс

Он, как всегда, обратился мыслями к маме в поисках поддержки.

Неужели этот придурок Донфри никогда в жизни не совершал ошибок? сказала мама. Неужели он никогда ненароком не поучаствовал в чем-то плохом, что, к прискорбию, случилось? А теперь хочет заклеймить тебя хером моржовым, подонком, незрелым человеком из-за одной маленькой ошибки? И это кажется справедливым? Ты не думаешь, что ему, вероятно, иногда в жизни требовалось прощение?

Может быть, сказал Рустен.

Ах, наверняка, сказала мама. Я знала тебя всю твою жизнь, Ал, ты не мелкая душонка. Ты Ал Рустен. Не забывай об этом. Иногда ты думаешь, будто с тобой что-то не так, но каждый раз выясняется, что нет, все в порядке. Зачем мучить себя мыслями об этом и тем самым упускать прелесть текущего мгновения?

Мамин голос в его голове приободрил Ала.

Он вырулил из проезда. Мама права. Мир прекрасен. Рядом находилось кладбище пионеров Запада с покосившимися, пожелтевшими камнями. А вот – очень оживленная станция «Джиффи Луб». Плотный шар птиц вытянулся в линию, а затем они расселись на ветвях расколотого молнией дерева. Он знал, что на самом деле в его голове не мама. Он просто представляет себе, что сказала бы мама. Кто может знать, что сказала бы мама? Она ближе к концу стала свихнувшейся старухой. Но ему ее явно не хватало.

Он снова подумал о девочке-калеке. Они не успели в назначенное время, и им придется ждать нового назначения. До единственного имеющегося окна оставалось еще несколько месяцев. В темноте ночи она сгибалась к своей кривой ноге и стонала. Она уже была совсем рядом, в двух шагах от…

Это был полный бред. Это был негатив. Ты должен позволить начаться исцелению. Это все знали. Ты должен любить себя. Что было позитивного? Магазин: придумать способы его улучшить, сделать хоть чуть-чуть поприличнее, вернуть к жизни. Он оборудует там кофе-бар. Выбросит старый заляпанный ковер. Вот, он уже чувствует себя лучше. Нужно иметь повод для радости. Радость дает тебе силы. Когда он сделает магазин рентабельным, он пойдет дальше, сделает его супер. К его приезду у магазина каждое утро будут выстраиваться очереди. Он представил себе, как протискивается через толпу и, кажется, все спрашивают у него с улыбками и похлопыванием по спине, не хочет ли он баллотироваться в мэры? Не хочет ли он сделать для города то, что сделал для «Блеска былого»? Ха-ха, вот будет развлекуха – баллотироваться в мэры. Какого цвета будут его знамена? Какой у него лозунг?

АЛЛО, АЛ РУСТЕН ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС, ДРУЗЬЯ.

Неплохо.

АЛ РУСТЕН, ЛУЧШИЙ ИЗ НАС.

Немного тщеславно.

АЛ РУСТЕН: ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВЫ, ТОЛЬКО ЛУЧШЕ.

Ха-ха.

Вот тебе твой магазин. Никто не стоит в очереди. Со свалки принесло грязный кусок брезента и прилепило к окну. За свалкой располагался виадук, где ошивались бродяги. Эти бродяги уничтожали его…

Кажется, они предпочитали, чтобы их называли «бездомные». Где-то он об этом читал? «Бродяга» – это пренебрежительно? Господи боже, для этого железные нервы нужны. Человек ни дня в жизни не проработал, шляется по городу, ворует пироги с подоконников, а потом начинает кричать о своих правах? Он хотел подойти к бездомному и назвать его бродягой. И он это сделает, непременно, схватит этого чертова бродягу за шкирку и скажет, Слышь, бродяга, ты уничтожаешь мой бизнес. Я уже два месяца не могу заплатить аренду. Возвращайся в чужеземную страну, из которой ты, вероятно…

Нет, он правда ненавидел этих побирушек, которые ходят мимо его магазина с незатейливыми самодельными плакатиками. Писать хотя бы правильно они могут научиться? Вчера тут ходил один с таким плакатиком, на котором было написано ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА БИЗДОМНОМУ. Ему орать во все горло хотелось: Эй, мне жаль, что ты остался биз дома!» Они под этим виадуком столько времени торчат – могли хотя бы ошибки друг у друга исправлять…

Когда он припарковал машину, у него в голове странным образом не осталось никаких мыслей. Где он? Магазин. Угу. Где его ключи? На том же старом уродливом шнурке, который никак не вытащить из кармана.

Господи, ему невыносимо думать, что нужно зайти внутрь.

Он просидит там в одиночестве целый день. Зачем ему это нужно? Ради чего? Ради кого?

Мэг. Мэг и мальчики на него рассчитывают.

Он посидел минуту, глубоко дыша.

По улице шел старик в грязной одежде, тащил за собой кусок картона, на котором наверняка спал. Зубы гнилые, глаза слезятся и красные. Рустен представил, как он выпрыгивает из машины, кулаком сбивает человека на землю, а потом пинает, пинает его, учит, преподает ценный урок правильного поведения.

Человек чуть улыбнулся Рустену, и Рустен слабо улыбнулся ему в ответ.

(3 сентября)

Перевалив за сорок лет, я принял решение взяться за грандиозный проект: каждый день делать записи в этой новой тетради с черной обложкой, которую я купил в «ОффисМакс». Как подумаю, что через год по странице в день будут заполнены 365 страниц, а какая картина жизни и времени будет для детей и внуков, даже правнуков, всем добро пожаловать, не жалко (!): смотрите, какой была жизнь на самом деле, какая она есть. Ведь что нам на самом деле известно о прошлом? Как пахла одежда, как скрипели экипажи? Будут ли люди будущего знать, например, о звуке аэропланов, пролетающих в небе по ночам, ведь аэропланы к тому времени будут passé[19]? Будут ли люди будущего знать, что коты по ночам иногда дрались? Потому что к тому времени изобретут какую-нибудь химию, чтобы коты не дрались. Прошлой ночью мне снились два демона, которые занимались сексом, а потом оказалось, что это всего лишь два кота, которые дрались за окном. Будут ли люди будущего иметь представление о самом понятии «демоны»? Не сочтут ли они нашу веру в «демонов» эксцентричной? Да и вообще, будут ли в то время существовать «окна»? Интересно ли будущим поколениям, что даже такой продвинутый выпускник колледжа, как я, иногда просыпался в холодном поту от страха перед демонами и не исключал, что один из них находится у меня под кроватью? А вообще, черт побери, я не собираюсь писать энциклопедию, и, если кто-то из будущего это читает, если ему хочется узнать, что такое «демон», пусть поищет в чем-нибудь под названием «энциклопедия», если у вас еще остались такие вещи!

Отвлекаюсь от темы, потому что устал, потому что коты дерутся.

Буду делать записи по двадцать минут каждый день вечером, как бы ни устал.

Так что доброй ночи всем будущим поколениям. Пожалуйста, знайте, я был такой же человек, как и вы, тоже дышал воздухом и напрягал ноги, когда пытался уснуть, а когда писал карандашом, иногда подносил его к носу – нюхал. Хотя кто знает, может, вы, будущие люди, будете писать лазерными перьями? Но, может, и у них будет какой-то запах? Нюхают ли люди будущего свои (лазерные) перья? Ладно, уже поздно, а меня в этих философических размышлениях унесло куда-то далеко. Но настоящим я выражаю свою решимость писать в этой тетради по меньшей мере двадцать минут каждый вечер. (Если вас это не воодушевляет, подумайте, сколько всего будет зафиксировано для потомства за один лишь год!)