Великая Отечественная альтернатива - Алексей Валерьевич Исаев

отнеслось к задаче штурма Брестской крепости, несмотря на определенные трудности, которые вызвал ее захват у Гудериана в 1939 г. Тяжелые метательные установки, о которых говорит Шлиппер, т. е. реактивные минометы, хорошо себя показывали в чистом поле. Пробить крепостные стены они не могли и давали преимущественно пиротехнический эффект. Задействованное в штурме приграничной цитадели «чудо-оружие» в лице 600-мм орудий оказалось как неверно нацелено, так и мало подходило для данной конкретной задачи. Первоначально орудия «Карл» нацеливались 22 июня не на Брестскую крепость, а на ДОТы линии Молотова в ее окрестностях. Куда более эффективными для разрушения старых кирпичных казематов были бы старые 305-мм гаубицы завода Шкода, достаточно широко использовавшиеся в Вермахте. Их небольшая дальность стрельбы в случае с Брестской крепостью не играла никакой роли — цитадель стояла вплотную к границе.

Итогом всех этих промахов стало то, что вместо стремительного захвата двумя-тремя батальонами немцам потребовался многодневный штурм Брестской крепости. Причем штурм стал настоятельной необходимостью. В журнале боевых действий оберквартирмейстера (КТВ Qu) 2-й танковой группы в записи за 24 июня мы находим следующие слова: «Главная дорога через Брест частично заперта из-за боев в цитадели, находится под постоянным обстрелом противника». Так что выбора — штурмовать или не штурмовать — у германского командования, по большому счету, не было. Нужно было и освобождать дорогу, и высвобождать 45-ю пехотную дивизию для продолжения наступления в составе 2-й танковой группы. Собственно, этот пример показывает, что немцы были готовы отнюдь не ко всему.

Однако если оборона Брестской крепости и блокирование перевозок через нее являются в какой-то мере случайностью, то можно найти и более удачный пример воздействия на коммуникации противника. Это оборона Могилева в июле 1941 г. На уровне бытовой логики может возникнуть мысль: «А зачем немцам было его штурмовать? Достаточно было обложить со всех сторон, и защитники сами бы сдались…» Однако вариант «обложить Могилев войсками и ждать у моря погоды» немцев совершенно не устраивал.

В отчете, написанном штабными офицерами немецкого VII армейского корпуса по итогам штурма Могилева, указывались следующие побудительные мотивы отказа от простого блокирования города: «Штурм становится все более необходимым, поскольку сконцентрированные на плацдарме силы противника представляют собой серьезную угрозу в тылу армии, дают прикрытие с фронта находящимся восточнее Днепра силам противника для ударов на север и юг по флангам XII и IX АК и, наконец, перекрывают важную линию коммуникаций»[6].

Перед нами чистый пример того, как окруженные и блокированные войска могут продолжать оказывать воздействие на оперативную обстановку и вынуждают противника вести долгий и неизбежно кровавый штурм. Несмотря на развитие автотранспорта, железнодорожные коммуникации оставались весьма актуальными для «блицкригов». По состоянию на июнь 1941 г. 2-я танковая группа Гудериана требовала подачи до пяти поездов в сутки только с горюче-смазочными материалами. Чем дальше от линии фронта придется разгружать эти поезда и чем дальше придется гонять за горючим автомобили — тем хуже будет снабжение основной ударной силы «блицкрига».

О таком использовании крепостей писал еще Клаузевиц:

«Не так-то легко, как обыкновенно думают, найти проезжую проселочную дорогу, которая обходила бы крепость; такой обходный путь должен не только находиться вне сферы орудийного огня крепости, но и проходить в более или менее значительном удалении от нее с учетом возможных вылазок.

Если местность сколько-нибудь трудно проходима, то часто малейшее отклонение от проезжей дороги связано со значительным промедлением, обходящимся в целый дневной переход, что может иметь огромное значение при многократном пользовании дорогой (т. е. когда дорога продолжает служить для армии как путь подвоза)»[7].

Казематное 76-мм орудие Л-17 в экспозиции Музея артиллерии и войск связи в Санкт-Петербурге.

Со времен Клаузевица появились железные дороги, находить для которых объезды было еще труднее. Кроме того, железнодорожные узлы это еще и инфраструктура, позволяющая сортировать и разгружать прибывающие эшелоны. Ее затерянный в лесах разъезд точно не заменит.

Более того, у нас перед глазами есть достаточно убедительный пример практической реализации «крепостной» стратегии. Удержание важных узлов коммуникаций окруженными в них войсками стало одним из характерных приемов ведения боевых действий немецких войск в 1945 г. Этот прием не был новинкой последнего периода войны. В 1941–1942 гг. он также широко применялся на оперативном и даже тактическом уровне, когда окруженными немецкими частями удерживались отдельные населенные пункты. Снабжение окруженные гарнизоны получали по воздуху. Если посадка самолетов или планеров была невозможной, боеприпасы и продовольствие сбрасывались в парашютных контейнерах. Так снабжались Холм, Демянск и некоторые другие окруженные Красной армией пункты. Сталинград в этом ряду стоит особняком, но окруженная 6-я армия тоже блокировала своим бьющимся в конвульсиях трупом важный узел железных дорог, ухудшая условия наступления на восток.

В 1944 г. в германской армии уже существовала целостная концепция «фестунгов» (крепостей). Предложена она была, кстати говоря, самим Гитлером. По его мысли, нужно было укреплять и оборонять узлы дорог в условиях полной изоляции. В качестве одной из «крепостей» к лету 1944 г. готовился Витебск. Запомним это название — город Витебск действительно находится в узле дорог. Однако в 1944 г. эта концепция не была поддержана германскими командирами и командующими. Причем надо сказать, что старшие офицеры формально выполняли приказы о «крепости». Несмотря на угрозу окружения, отход из Витебска корпуса генерала Гольвитцера был запрещен. Спешно вернувшийся из отпуска командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Буш лишь транслировал Рейнгардту приказы Верховного командования Вермахта, то есть Гитлера, «держаться любой ценой». Что в нашем случае означает оборону «крепости Витебск».

Когда Витебск оказался окружен, а произошло это уже в первые дни советской операции «Багратион», в город из Ставки Гитлера, «Волчьего логова», была отправлена радиограмма: «Одна дивизия остается в Витебске и продолжает оборону. Доложите имя командира». Командиром оставленной в «крепости» дивизии был генерал-лейтенант Хиттер. Однако, несмотря на приказы, остатки гарнизона во главе с генералом Хиттером пошли на прорыв вечером, буквально через несколько часов после ухода основной массы корпуса на запад. Но далеко им уйти не удалось. Вскоре Хиттер и оставшиеся в живых солдаты и офицеры его дивизии пополнили ряды военнопленных. Ожидаемого фюрером эффекта от «крепости Витебск» не последовало. По существу, ее удержание было саботировано германскими генералами, начиная от Рейнгардта и заканчивая Хиттером.

Брошенные Л-17. Лето 1941 г Орудия не успели смонтировать в ДОТах на новой границе.

К стратегии «фестунга» германское командование вернулось, когда война пришла на территорию самой Германии. Теперь эта идея фюрера уже была поддержана многими командирами тактического звена. Условия для обороны были в чем-то