Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

Вернувшись в Латинскую Америку, этот деятельный человексумел уйти от наблюдения в Колумбии и довольно скоро оказаться в Каракасе, гдедолжна была состояться его долгожданная встреча с «Чиновником». Мануэльпонимал, что операция, ради которой его вызвали из небытия, была исключительноважной, если были задействованы такие силы, как генерал Чернов, как находящаясяв исключительном резерве бывшего ПГУ КГБ Инес Контрерас и даже сам Эррера,которого не всегда привлекали в качестве помощника.

Теперь, прячась на вилле, он с нетерпением ждал, когданаконец он сможет встретиться с «Чиновником» и узнать более подробнопредстоящие детали следующего задания, а если возможно, то и весь замысел стольмасштабно проводимой операции. Его немного волновал этот срочный вызов вКаракас. Как опытный разведчик, он понимал, что должно было произойти нечто исключительное,очень важное, если его попросили приехать в Каракас в нарушение всехсуществующих договоренностей и сюда же прилетел сам генерал Чернов, которыйникак не мог появляться за рубежом. Его большое досье могло вызвать икоту улюбого иммиграционного чиновника в любой точке земного шара, а контрразведкиболее трех десятков стран с удовольствием получили бы подобный экземпляр к себе«в гости», настолько ценными и важными могли оказаться его показания. Но«Чиновник», кажется, не обращал внимания на подобные вероятности, предпочитаялично разъезжать по всему миру, правда, с дипломатическим паспортом в кармане.

Дипломатический паспорт был нужен на случай возможныхнедоразумений. И хотя ни одна разведка мира, даже в нарушение всех норммеждународного права, никогда не выдала бы такого важного свидетеля, как СергейЧернов, просто не обращая внимания на его дипломатический паспорт, тем не менеезеленый паспорт все еще служил надежной защитой в случае встречи с местнымиполицейскими детективами.

Автомобиль доехал до виллы довольно быстро, почти за полторачаса. Расположенная на живописном холме вилла была надежно защищена высокойоградой и следящими устройствами скрытых камер, установленных на воротах привъезде. Ворота автоматически раскрылись, и «Вольво» осторожно въехала внебольшой дворик, куда уже спешно спускался местный резидент Кирилл Марленович.

— С приездом, — радушно сказал Куманьков,раскрывая объятия, — мы для вас все приготовили. Я так и думал. Сер…Константин Константинович, что вы сначала заедете к нам.

Сытая и спокойная жизнь идет во вред резидентам, согорчением подумал Чернов, протягивая руку.

— Встреча потом, — холодно сказал он, —сначала работа. Он здесь?

— Конечно, — сразу понял, что совершил ошибку,Куманьков, — мы спрятали его достаточно надежно. Наверху рядом с егокомнатой спит наш офицер службы безопасности посольства.

— Он его видел в лицо?

— Кажется, да, он носил ему еду. Кто-то должен был егокормить.

Чернов резко качнул головой. Он всегда считал официальныхрезидентов КГБ в любой стране бездельниками, просто переводящими служебныеденьги. Как правило, о настоящей деятельности официального резидентастановилось известно почти сразу. В любой стране мира знали, кто именноявляется резидентом разведки другого государства. И соответственно принималинеобходимые меры. В результате резидент оказывался в атмосфере почти полноговакуума, когда не имел права ни встречаться со своими агентами, никонтролировать их деятельность, настолько плотно его брали под наблюдениеместные контрразведчики. Сказанное, разумеется, не относилось к такой стране,как Венесуэла, где самым большим секретом было имя любовницы Президента иличастые измены супруги одного из министров нового кабинета. На резидента СВРпросто никто не обращал внимания. В первое время это даже обижало, потом кэтому привыкали.

— Хорошо, — рассерженно произнес Чернов, —дадите мне его данные, мы его отзовем из Венесуэлы. Так будет надежнее.

— Да, да, конечно, — испуганно закивал Куманьков,вдруг сообразивший, что и его могут отозвать после отъезда столь важного гостя.

«А ведь этот спившийся дурак подавал большиенадежды», — подумал с досадой Чернов, посмотрев на чуть опухший красныйнос Куманькова. Тот, что-то быстро бормоча, шел впереди.

— Он там, в конце коридора, — показал он напоследнюю дверь, — мне, наверное, не нужно идти? — уточнил он навсякий случай.

Боится, что и его отзовут, понял Чернов и вслух громкосказал:

— Не стоит. Вы лучше проверьте, нет ли кого-нибудьвокруг виллы. Всякое может быть.

Он оставил растерянного резидента и, открыв дверь, шагнул вкомнату. Объятия были крепкими и дружескими, они знали и уважали друг другамного лет. Просто, когда решение по Мануэлю Вальесу было уже принципиальнопринято, на привлечение бывшего генерала КГБ Сергея Чернова все никак не давалисогласия. Новое руководство России доверяло кому угодно, делало дажеиностранцев советниками правительства, но категорически не принимало и боялосьспециалистов старой школы правоохранительных органов.

Преступность в России приобрела характер национального бедствия,а разваленные контрразведка и милиция по-прежнему реорганизовывались иорганизовывались, скрывая за новыми переименованиями и расформированиямиобычный шкурный интерес правящего режима любой ценой удержаться у власти. Даженевозможная больше нигде и ни в какие времена уголовная преступность была длявластей не так страшна, как подготовленные специалисты по борьбе с ней. Вбольшинстве своем это были честные, порядочные люди, не менявшие своих взглядовс началом новой кампании или с приходом нового руководителя. И потому они былинаиболее опасны и наиболее ненадежны для любого руководителя, от Президентавеликой страны до начальника райотдела милиции. Справедливости ради стоитотметить, что меньше всего в результате этих изменений пострадали сотрудники внешнейразведки.

— А ты изменился, Мануэль, — сказал Чернов, глядяна своего старого знакомого, — сколько мы с тобой лет не виделись? Четырегода, кажется? — Они говорили на английском языке.

— Вы прилетели тогда на Кубу вместе с Председателемвашего КГБ Крючковым, — напомнил Мануэль. — Мы встречали вас ваэропорту. Ты еще тогда сказал мне, что моя язва однажды убьет меняокончательно. И привез мне новое лекарство. С тех пор я сижу на нем, а болезньменя еще не убила.

— Я рад тебя видеть, Мануэль, — сказал Чернов,усаживаясь в кресло.

На столике стояло несколько бутылочек сока и три стакана.

— А почему три стакана? — чисто машинальнопоинтересовался Чернов. — Ты что, пьешь сразу из трех?

— Это, кажется, по-русски говорят, что нужно «думать натроих», — засмеялся Мануэль. — Я просто знал, что сегодня кто-нибудьпридет, раз меня так срочно вызвали, меня не будут долго держать на этой вилле.Или сразу убьют, или все расскажут. Разве я не прав?

— Прав, — улыбнулся Чернов, — только у насговорят не «думать», а «соображать». Как это по-английски, «мыслить вправильном направлении», вот точный перевод.