Ангел над бездной - Наташа Шторм

Мужчина самодовольно улыбнулся. Ширинка джинсов явно свидетельствовала, что мужская сила пребывала.

— Кричать? Нет, хозяин. Разве это боль? Что ты вообще знаешь о боли? Тебе бы стоило поступить в элитную школу для девочек, где я прожила девять лет. Мисс Болтон научила бы тебя причинять настоящую боль, убивать душу. Посмотри на шрамы на моей спине. Знаешь, они остались только там, где меня пороли по ещё незажившим ранам. А когда эти раны посыпали солью, мир сразу погружался во мрак.

Беккер отошёл на пару шагов. Он не был настроен на беседу. Все, что требовалось ему для счастья, так это мой крик, страх в глазах и слёзы. Но, кроме злости, я уже не испытывала ничего.

— Остолбенел, садист-самоучка? Удиви меня. Это же ты обещал моему отцу срезать с меня кусочки кожи? Ты обещал миллион поз и игрушек? Покажи хоть одну.

Мужчина в ярости схватил щипцами металлический брус, раскалил докрасна и поднёс к самому лицу.

— Ты будешь кричать, куколка.

Нестерпимая боль, запах палёной кожи и сгоревших волос. Я вскрикнула и потеряла сознание.

Я очнулась на огромной кровати в гостиничном номере. Ноющая боль в шее сводила с ума. Проведя рукой и у основания черепа, обнаружила лейкопластырь.

Энрике сидел в углу, хмуря брови.

— Таблетку?

— Нет. Терпимо. Где мы?

— В Мадриде, в гостинице. Ты была без сознания, когда я забирал тебя. Ничего не хочешь рассказать?

Я слабо улыбнулась.

— Да нечего рассказывать. Чёртов садист всё-таки поставил клеймо. Я отключилась моментально.

— Знак бесконечности.

Поднявшись на ноги, я подошла к зеркалу и резко дёрнула пластырь. На пальцах появилась кровь.

— Что ты делаешь? Останется рубец.

— Пусть. Это будет напоминанием, что Беккер ― мой должник. Но долг я не возьму деньгами. Он отдаст его кровью. А теперь отвези меня домой.

Через час мы ехали по трассе в сторону Валенсии.

― Эва, дорогая, ты должна поесть.

Я отвернулась. Два дня я не могла проглотить ни крошки. Лёжа на животе, я, то спала, то размышляла над поворотами судьбы. В этот раз я отделалась лёгким испугом. Что будет дальше? Я сама раззадорила Беккера. Теперь он придумает, как сделать наши встречи невыносимыми, по крайней мере, для меня.

— Эва, поговори со мной.

Разговаривать с мужем было сложно.

— Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Моё желание провести время в одиночестве не исчезло ни через день, ни через пять. Я вяло ковырялась в тарелке с деликатесами, бродила по комнате в пижаме и совершенно не желала ни с кем разговаривать. Из состояния сомнамбулы меня вывел очередной звонок.

— Будь готова к четвергу, куколка. Встреча состоится там же.

Я бросила телефон на пол. Значит, у меня ещё есть сутки на отдых. Обняв подушку, я вновь заснула.

― Эва, детка, ты мне чего-то не договариваешь. ― Энрике вёл машину по знакомому маршруту.

— Если ты хочешь знать, насиловал ли меня Беккер, думаю, что нет. Я оказалась для него недостаточно хороша.

Мой муж кашлянул.

— Боюсь, в следующий раз он придумает что-то новое. Ты уверена, что выдержишь?

Я ни в чём не была уверена, но не признаваться же в этом мужу. Он итак переживал.

Старый каменный дом, дом удовольствия для богатых извращенцев… Джек стоял у дверей.

— Швейцар! Почему без ливреи?

Гигант задумался, наверное, он пытался понять значение сказанных мной слов, и уже потом решить, обижаться или нет. Я протиснулась в двери.

В полутёмном пустом холле было неуютно. Я осмотрелась и скорее почувствовала, что была тут не одна. От стены отделилась тень. Хирург. Значит, сегодня его очередь получать кайф.

На ступеньках послышались шаги. Энрике встал за моей спиной.

— Сколько время?

Мой муж взглянул на часы.

— Без четверти пять.

— Всё. Уезжай. Встретимся через сутки.

— Но…

— Ты плохо слышишь, дорогой?

Энрике попытался взять меня за руку, но я выдернула кисть. Эти нежности были неуместны и невыносимы.

Когда входная дверь за ним закрылась, я села на потёртый кожаный диван и закинула ногу на ногу.

— Итак, какие планы на сегодня?

Хирург расположился напротив и усмехнулся.

— Желаний много, времени мало. Так что не будем терять его попусту. Хочешь, чтобы доктор осмотрел тебя?

— Нет.

— Тогда подписывай.

Я поставила подпись на двух листах и направилась в подвал. Принцип встреч мне был понятен. Открыв узкую деревянную дверь, я сняла свои вещи и натянула очередное баснословно дорогое платье.

Выйдя в камеру, я уставилась на садиста.

— На колени?

— Да.

Подвернув длинный подол наряда так, чтобы он сложился в несколько слоёв, я встала на колени. Платью было всё равно, а вот моя содранная кожа ещё не зажила.

— Ты пришла сюда по доброй воле, Эва Гарсия Коуэл?

— Да. Я, Эва Гарсия Коуэл, пришла сюда по доброй воле.

— Кто ты?

— Рабыня.

— Кто я?

— Хозяин.

— Для чего ты здесь?

— Чтобы доставить Вам удовольствие.

Я ожидала, что чёртов хирург отвесит мне оплеуху, и сжалась. Но он развернулся и подозвал Джека.

Гориллообразный знал, что от него требуется, поэтому без лишних вопросов вкатил в центр подвала клетку. Извращенец открыл дверцу и жестом пригласил меня войти. Я зарычала. Высокая и узкая, она была пригодна лишь для того, чтобы стоять навытяжку.

— Поднимайся и заходи.

Я с трудом протиснулась между стальными прутьями, удивившись, что Меддис не снял с меня платья. Дверца защёлкнулась. Пространство было настолько тесным, что даже вздохнуть полной грудью не представлялось возможным.

— Мне нужно уйти на некоторое время.

— Надолго?

— А тебе не терпится продолжить?

Я покачала головой.

— Что, если мне захочется в туалет?

— Потерпишь. А пока посмотри фильм, развлекись.

Опять фильм. Мне было совершенно неинтересно наблюдать, как садисты корчат из себя нормальных мужиков. Но выбора не было. Когда звук шагов хирурга стих, Джек освободил экран от плотных штор и щёлкнул пультом. Нет, Меддис не собирался крутить видео собственных утех. То, что поплыло на экране, было ужаснее, гораздо ужаснее. Я хотела зажмуриться, но не смогла. Мозг требовал информации.