Пандемониум - Лорен Оливер

Пока Хантер говорит, я вдруг вспоминаю о рейдах, которые проводились в Портленде этим летом. Вспоминаю, как регуляторы в униформе атаковали собравшихся на запрещенную вечеринку ребят. Они орудовали бейсбольными битами и полицейскими дубинками, натравливали на толпу своих кровожадных мастифов. Я вспоминаю брызги крови на стене, хруст костей под ударами деревянных дубинок. За беджиками и пустыми глазами исцеленных кроется холодная ненависть, и это делает их еще страшнее. Процедура оградила их от сильных страстей, но и от сочувствия тоже.

Они — звери в униформе. Я бы не смогла там остаться, и я никогда туда не вернусь. Я не стану ходячим трупом.

Мы спускаемся на землю и идем обратно к хоумстиду, и только тогда до меня доходит, что Хантер не все мне объяснил.

— А что означает красный? — спрашиваю я.

Мы уже давно идем молча, каждый погружен в свои мысли, и Хантер, услышав мой голос, вздрагивает от неожиданности.

— Что? — переспрашивает он.

— Синий означает поставку продовольствия. Желтый — когда поставка откладывается. А что значит красный?

В глазах Хантера на мгновение мелькает испуг, и мне снова становится холодно.

— Красный — значит, надо бежать,— говорит он.

Скоро начнется переход. Все до одного хоумстидеры уходят на юг. Это серьезное, масштабное дело, и Рейвэн с Тэком часами планируют, обсуждают, спорят. Они не в первый раз руководят переходом, но я догадываюсь, что это трудное и опасное предприятие, и Рейвэн считает, что в прошлые два раза переходы были неудачными.

Но зимовка на севере еще тяжелее и гораздо опаснее, поэтому мы уходим. Рейвэн стоит на том, что в этот раз никто не погибнет, каждый хоумстидер доберется до пункта назначения живым.

Как-то ночью я слышу, как Тэк говорит ей:

— Ты не можешь этого гарантировать.

Было уже поздно, меня разбудили звуки из комнаты для больных. Там сейчас Ла.

Я выбралась из постели и пошла на кухню за водой и только тогда поняла, что Рейвэн с Тэком все еще там. В кухне полумрак и нечем дышать от дыма.

Я останавливаюсь в коридоре.

— Все останутся живы,— упрямо твердит Рейвэн, голос у нее слегка дрожит.

Тэк вздыхает.

— Ты не сможешь уберечь всех, Рей,— говорит он.

У него усталый голос, но я слышу что-то еще... Нежность. Беспокойство. Я привыкла думать о нем так, словно он злой пес: все время рычит и огрызается. Даже не представляла, что Тэк может быть мягким.

— Я могу постараться,— отвечает ему Рейвэн.

Так и не набрав воды, я возвращаюсь в спальню, ложусь на свое место и подтягиваю одеяло к подбородку. По комнате двигаются чьи-то тени и смутные силуэты.

Как только мы покинем хоумстид, перед нами возникнут две проблемы: еда и укрытие. К югу от нас есть еще лагеря заразных, но их мало, а между ними большие участки открытой земли. Осенью и зимой Дикая местность на севере беспощадна к людям, в голых бесплодных лесах бродят голодные звери.

За годы заразные проложили маршруты переходов на юг. Чтобы легче было найти самый простой путь, они пометили деревья особыми зарубками.

На следующей неделе группа хоумстидеров-разведчиков отправится в предварительную экспедицию. Шестеро дойдут до нашей первой большой стоянки в восьмидесяти милях к югу от хоумстида, они на себе понесут провизию и все необходимое для перехода. На стоянке они закопают в землю половину запасов еды, так, чтобы звери не сожрали, и пометят это место пирамидой из камней. Двое вернутся в хоумстид, остальные четверо пройдут еще шестьдесят миль и закопают там половину тех припасов, что у них останется. Потом двое вернутся в хоумстид.

Пятый разведчик останется ждать на месте, пока шестой с оставшейся провизией сделает последний бросок в сорок миль. Они вернутся в хоумстид вместе, а по пути будут питаться тем, что смогут добыть в лесу. К этому времени мы все упакуем, распределим и окончательно подготовимся к переходу.

Когда я спрашиваю Рейвэн, почему по мере продвижения на юг расстояние между стоянками становится все короче, она продолжает заниматься своей работой и, даже не удостоив меня взглядом, коротко отвечает:

— Увидишь.

Волосы у нее заплетены в дюжины косичек (работа Блу), а к кончикам прикреплены сухие желтые листья и гроздья волчьей ягоды.

— Разве не лучше каждый день проходить как можно больше? — не отстаю я.

Третья стоянка в ста милях от конечного пункта нашего маршрута, а по пути нам будут встречаться другие хоумстиды, где с нами поделятся едой и кровом.

Рейвэн вздыхает.

— К тому времени мы ослабеем. — Она наконец отрывается от своего занятия и смотрит мне в глаза,— Холод. Голод. Наверняка выпадет снег. Дикая местность высасывает из человека жизнь, ты уж мне поверь. Это не сравнишь с твоими детскими пробежками на рассвете. Я видела, как...— Рейвэн замолкает и трясет головой, будто сбрасывает с себя плохие воспоминания, и заканчивает: — Мы должны все предусмотреть.

От обиды я целую минуту не могу произнести ни слова. Рейвэн назвала мои пробежки детскими, как будто это для меня какое-то развлечение. А я оставила там частички себя — куски кожи, кровь, пот и рвоту. Во время этих пробежек с меня отшелушивались и исчезали в темном лесу кусочки Лины Хэлоуэй.

Рейвэн чувствует, что ее слова задели меня, и просит:

— Помоги-ка мне с этим.

Она комплектует для каждого хоумстидера небольшие мешочки вроде аптечек. В центр вырезанных из старых простыней квадратных кусков ткани она складывает адвил, бактерицидный пластырь и антисептические салфетки, потом собирает уголки и обвязывает их проволокой.

— Пальцы такие толстые, ничего не получается.

Это неправда. Рейвэн худая, и пальцы у нее тонкие, просто она хочет, чтобы я расслабилась. И я соглашаюсь:

— Да, конечно.

Рейвэн редко просит о помощи, и, если уж попросила, надо помогать.

Эта предварительная экспедиция отберет у разведчиков все силы. Да, у них с собой будет провизия, но ее надо будет закопать на стоянках, а для себя у них будет минимум. Последний разведчик тот, который пройдет все сто восемьдесят миль, должен быть самым сильным. Никаких обсуждений не требуется, все знают, этим разведчиком будет Тэк.

Как-то вечером я решаю набраться смелости и подойти к Тэку. Днем Брэм принес из капканов в лесу трех зайцев, и мы все наелись досыта. У Тэка хорошее настроение, так что этим надо воспользоваться.

После ужина он сидит у огня и сворачивает сигарету. Когда я к нему подхожу, он, не поднимая головы, как всегда резко, но без злости спрашивает:

— Что?

Я набираю полную грудь воздуха и выпаливаю:

— Я хочу пойти с разведчиками.

Всю неделю я мучительно обдумывала, как сказать об этом Тэку, я даже целую речь мысленно написала, но в последний момент могу произнести только эти четыре слова.