Бразилья - Йен Макдональд

Еще одна победа Налика.

– Привет, милашки! – Эфрин подплывает, вихляя бедрами под ритмы самбы, и оценивает их с ног до головы. – Фу, какие шокирующе ужасные туфли!

Фиа и ее подружки гикают и радуются. Эфрин позволяет «Разболтаю» выполнить свою работу, он кружится вокруг девушек и изображает, что инспектирует каждую по очереди.

– Дорогая, никто не сказал тебе, что пальцы на ногах как у птеродактиля – это нет-нет-нет? Господи Иисусе! Розовый и оранжевый? Эфрин помолится за тебя, поскольку такой девушке поможет только Богоматерь Убийственных Туфель. Теперь ты, тебе нужно заняться спортом. Сделай усилие. На тебя же смотрит Эфрин. Ты такая дряблая, как член старого священника. А тебя, малышка, спасет только пластика. Я знаю тут кое-каких ребяток, которые делают операции по дешевке. Мы ведь все о таком мечтаем? – Он останавливается перед кван-тумейрос. Сумочка удобно примостилась на ее руке, будто спящий кот. «Ты не знаешь, кто я. Зато я знаю, кто ты». Эфрин любит анонимность. – А тебе я хочу продемонстрировать магию травести. Ты мне не веришь? Мы, девочки, все владеем магией, обладаем властью. Дай мне сумочку, и я расскажу тебе кое-что волшебное.

Смеясь над бесстыдством Эфрина, Фиа протягивает ему сумочку. Он теребит ее, нюхает и лижет:

– Эта вещица говорит мне, что ее тебе подарили, ты ее не покупала. Мужчина, который тебе преподнес сумочку… погоди-ка, она говорит, что он бизнесмен, человек со связями, знает нужных людей. – Эфрин подносит сумочку к уху, надувает губы, а потом выпучивает глаза, изображая удивление. – Она говорит, что тот человек подарил ее в благодарность за услугу. Ты спасла его тупого братца.

Эфрин уводит Фиу от подружек. Им кажется, что это забавно, они машут руками, шлют воздушные поцелуйчики, а она и сама не прочь уйти, окунуться в гафиейру. Эдсон поднимает сумочку, что-то ей нашептывает, кивает и закатывает глаза.

– Эта вещица говорит, что тот человек все еще должен тебе. Все-таки это был его брат, может, он и бесполезен, но дороже сумочки. Даже такой, как эта.

Фиа хохочет. Ее смех напоминает звон монеток, отскакивающих от тротуара.

– И как этот большой бизнесмен хочет меня отблагодарить?

– Он вот-вот заключит сделку по одной арабской ланшунете[116]. Их кибе[117]просто убьют тебя на месте. Он бы хотел, чтобы ты первой попробовала блюдо, которое станет самой популярной франшизой в Сампе и сделает его богатым-пребогатым парнем с квартирой в Ильябела.

Эдсон всегда мечтал о домике у моря. Когда-нибудь, еще не выйдя на пенсию, но уже слишком обленившись, чтобы наслаждаться бизнесом, он обзаведется домиком в Ильябела, где сможет каждое утро просыпаться с видом на океан. Он не поедет туда, пока дом не достроят, но, когда все будет готово, он первый раз войдет внутрь темной-темной ночью, чтобы почувствовать шум прибоя, а на следующее утро первым делом взглянуть на океан. Сантус всего в получасе езды на скоростном поезде, но Эдсон никогда не видел моря.

– Цветы дешевле. И симпатичнее, – говорит Фиа.

– Цветы уже мертвы.

– Это тебе все сумочка сказала?

– Немного магии травести.

– Думаю, сегодня ты уже продемонстрировал достаточно волшебства, как бы там тебя ни звали.

У него колотится сердце.

– Сегодня вечером я – Эфрин.

– Какие еще секретики у тебя есть, Эфрин/Эдсон?

«Только один, – говорит он про себя, – и его даже моя мать не знает». Он дергается, трясет огромным афропариком, но Эфрину такое сходит с рук.

– Ну, ты пришла на гафиейру, а теперь, думаю, стоит поесть кибе. Сумочка советует.

– Помнишь, что я сказала тебе в прошлый раз?

– Отвянуть?

Он видит, как Фиа мысленно перебирает все причины, чтобы снова отказать ему, и отметает их. Это всего лишь обед. Тут на ее айшэды в область периферического зрения поступает звонок. Лицо девушки меняется. Эфрин через сейсмический грохот музыкальной битвы слышит тоненький мужской голос. Ему хочется заколоть этого мужика. Фиа делает айшэды непрозрачными, скрывая лицо звонившего. Сжимает губы. Хмурится. Разговор явно неприятный. Она смотрит на двух парней, стоящих на самом краю толпы, а потом дотрагивается до его руки.

– Мне нужно идти.

– Детка. Не покидай меня сейчас. Так что насчет обеда?

Он поворачивается, прежде чем толпа унесет ее прочь, и дотрагивается до айшэдов. На них вспыхивает адрес.

– Будь осторожна. Там в толпе могут притаиться настоящие убийцы.

– О, я знаю! – восклицает она. – Знаю.

Все, ушла.

Дона Ортенсе пишет об этом в своей Книге Плача. И теперь обо всем знают мертвые, брошенные, больные, отчаявшиеся, обездоленные, погрязшие в долгах, а еще жены нерадивых мужей и матери беспечных детей, которых дона Ортенсе занесла в свою Книгу. Бесполезный Герсон, который вернулся домой и целыми днями качается в гамаке брата, знает. И все остальные оставшиеся в живых братья знают, включая четвертого сына Милсона, который служит в бразильском подразделении миротворческих войск ООН на Гаити. Дечиу, который бреет Эдсона под деревом араса, усадив в черное кожаное кресло, гладкое и мягкое, словно вагина, знает. Его брокер знает, и дилер знает, знают парни, которые чинят его мотоцикл, и дети, играющие в футсал за Ассамблеей Бога. Знают все братки из банды, а еще те, кто обеспечивает им алиби, и те, кто обеспечивает алиби тем, кто обеспечивает алиби.

Эдсон влюбился.

Единственный, кто не в курсе, это мистер Персик. И Эдсон, который сейчас выступает в образе Мальчика-Загадки, пытается найти способ все ему рассказать.

В Великом Сан-Паулу медленно течет очередной преступный день, а Капитан Великолепие и Мальчик-Загадка просто лежат на кровати в фазенде. Мальчик-Загадка курит маконью, выдувая причудливые колечки дыма прямо в потолок. Плащ и маска висят на набалдашнике резной массивной кровати из красного дерева. Он все еще в ботинках. Капитану Великолепие так нравится.

Иногда это герой и преступник. Иногда преступник и герой. Иногда, как сегодня, герой и герой. Супермен и его помощник. Костюм Мальчика-Загадки из спандекса наполовину зеленый, наполовину желтый, от макушки до пальцев ног. На левой, желтой стороне на нем нарисована огромная синяя цифра «шесть» от коленей до подбородка. Большая шестерка, маленькая шестерка. Сестинью. Таким прозвищем мистер Персик, то есть, простите, Капитан Великолепие, называет Эдсона полжизни. Конкретно этот костюм дешевка, поэтому больно врезается между ягодицами. А уж гениталии у Мальчика-Загадки всем гениталиям гениталии.