Дорогами алхимии - Инди Видум

если бы вот только что ваш сын не признал, что запись настоящая.

— Я ничего не признавал, — сориентировался Владик. — Я сказал, что ты крыса. Подготовился к моему избиению.

Он опять всхлипнул. Не знаю, попыталась ли тетя Алла воздействовать на деда, но от внезапно задумчиво сказал:

— Сфальсифицированная, говорите…

— Вот именно, дед, — воодушевился Владик. — Ты же меня знаешь, как ты мог подумать, что я такое скажу?

Я приготовился встать и уйти. Конечно, Зырянов настаивал, чтобы мы примирились с Вьюгиными, но мириться на таких условиях — себя не уважать.

— Да нет, внук, похоже, я тебя не знал до сегодняшнего дня. Вот боги наследничка послали. Мало того что гадит, так еще и когда его носом в собственное дерьмо тычут, говорит, что это не дерьмо, а амброзия.

— А то ты так сам не делаешь, — ощерился Владик. — С тебя пример беру, дед.

— Пошли вон, пока я окончательно из себя не вышел, — стукнул дед ладонью по столу. — И не выставил из Рода вас обоих.

Владик чуть было не ляпнул, что никто не выставит последнего наследника — было очень заметно, что ему хотелось сказать что-то подобное. Но тетя Алла окончательно поняла, что запахло жареным, и потянула сына на выход. Я не обольщался: дед с ними помирится, потому что сам поставил себя в положение, когда другого выхода нет. Но все равно было приятно, что я впервые смог доказать, что скотина тут Влад, а не я.

— Радуешься, поди, что нас рассорил? — буркнул дед.

— Рассорил? Вечером все равно помиритесь.

— Это да, — он вздохнул. — Вот что вас с ним мир не берет? Как встретитесь, сразу цапаться начинаете.

— Я не начинаю.

— Не начинает он. Это ты сегодня не начинаешь, потому что разговор записывал, а вот насчет того, как обычно бывает, я не уверен.

— Мне все равно, Василий Дмитриевич, верите ли вы мне или нет, — ровным голосом ответил я. — Для себя я знаю, что не вру. Мне этого достаточно, а ваше мнение для меня больше значения не имеет.

— Ишь ты, не имеет, — разозлился он теперь для меня. — Этого авантюриста Олега мнение, значит, имеет, а мое нет?

— Вы нас ругаться позвали? Тогда я пойду.

— Сиди уж. Олег подойдет, обговорим все. Не хотел с вами ругаться, но все так паршиво складывается, чего уж… — Он ссутулился, разом постарев. — Закажи пока, чего хочется.

Не хотелось ничего, но дед выглядел так жалко, что я открыл меню и начал его изучать.

— Что у вас тут случилось? — обеспокоенно спросил подошедший дядя Володя. — Алла мне не очень внятно объяснила.

— Еще бы ей внятно объяснить. Опозорился твой сынок по всем статьям, да еще и Илью оговорить пытался. Как выяснилось, не в первый раз. А ты этому потворствовал, — наконец нашел виновного дед. — Подумать только, у меня под носом все эти годы издевались над ребенком, а я ничего не знал. Ты, — ткнул он в мою сторону пальцем, — почему ничего не говорил?

— Вы меня никогда не слушали, — напомнил я. — И при чем тут вообще дядя Володя? Решение всегда принимали вы. С вас и спрос. И только с вас.

— Ишь ты, умный какой, с меня спрос. С чего это вдруг?

— Вы же глава Рода.

После моего ответа он сдулся и тоже начал изучать меню, а дядя Олег, подсевший ко мне, тихонько принялся выяснять, что случилось. Я ответил, что потом перескажу, со всеми подробностями.

— Отец, наверняка произошло недоразумение, — сказал дядя Володя. — Алла так расстроилась.

— А чего бы ей и не расстроиться, если сыночка показал себя во всей красе? Пороть его надо, только поздно, — сварливо сказал дед, тяжело посмотрел на сына и добавил: — И некому. Ты-то мямля мямлей, в кого только уродился такой?

Дядя Володя, как обычно, промолчал, и дед переключился на второго сына:

— Рассказывай, Олег, чего вы учудили с участком?

— Купили. Аномалии там больше нет, дом достраиваем, — с достоинством представителя солидного рода Песцовых ответил Олег.

— Неужто нет? — желчно спросил дед. — И куда она делась?

— Ушла. Есть методики. Не зря же я столько лет учился, — ответил дядя. — Все там нормально, не переживай.

— Как мне не переживать-то о вас? Чай, не чужие, сердце все равно не на месте от того, что вы делаете, — выдал дед. — Ты-то, ладно, взрослый, а Илью зачем с панталыку сбиваешь?

— Отец, не начинай, — с нажимом сказал Олег. — Владимир сказал, что ты хотел помириться, а не окончательно разругаться. Неужели он ошибся?

Дед вздохнул.

— Хочешь услышать, что я виноват? Да, я виноват. Извиняться не привык, а наследник для меня всегда будет в приоритете, каким бы дерьмом он ни был. Поэтому давайте говорить как взрослые разумные люди. Что я могу для вас сделать, чтобы вы отозвали свое отделение и не позорили Вьюгиных?

— Вы с последним прекрасно справляетесь сами, — не удержался Олег, пришлось его пнуть по ноге, чтобы напомнить: нам отделяться пока нельзя. — Но если хочешь загладить свою вину, то можешь оплатить нам абонемент на верейский Полигон. Два раза в неделю, например.

Предложение было наглое, но тут уж работало правило: чем больше запросишь поначалу, тем больше получишь в конце. Мы, когда обсуждали, рассчитывали сойтись на раз в две недели.

— Еще чего! — взвился дед, но тоже вспомнил, что хотел с нами мириться (Не исключаю, что дядя Володя тоже каким-то образом ему в этом посодействовал: ногой толкнул или кулаком — стол полностью загораживал нижние половины наших собеседников, поэтому языки жестов друг друга не видели ни мы, ни они). — Одного раза вам предостаточно. Гарантию выпишу, Владимир привезет. Отзываете?

— Вот как привезет, так сразу и отзовем. А то ты забудешь про обещание. И не говори, что у меня нет на то оснований.

— Не скажу, — нехорошо прищурился дед. — Чтоб вам не переживать, пообедаем — и съездим на Полигон, где все оформим. После чего отзовете при мне. Годится?

Олег посмотрел на меня. Я кивнул.

Глава 9

В конце обеда Олег неожиданно сказал:

— Если