Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия - Ирина Шолохова

пьяно улыбаясь, обратился он к колючему, холодному ветру, точно к живому существу. Крепко затянулся и выглянул вниз из окна: редкие прохожие торопились по своим делам, съёжившись от непогоды. Смешная мысль пришла ему в голову. Он громко расхохотался, докурил сигарету, щелчком выбросил её в окно, отошёл к дивану, бухнулся на него. «Написать записку, — хихикал он, — в моей смерти прошу винить Наталью! Она, оказывается, никогда не любила меня! И поэтому я выбрасываюсь со второго этажа! Да тут и убиться-то не убьёшься, даже если сильно захочешь — только покалечишься, — продолжал он хихикать всё громче и громче и вот уже хохотал во весь голос пьяным смехом. — Представляю, — продолжил он вслух, — заголовок на первой странице новостей: «Молодой парень покончил с собой из-за безответной любви!» — он нарочито слезливо всхлипнул и продолжил, — и, ниже, маленькая заметочка: «Вчера ночью, в 23:15 Владислав Н. выпрыгнул из окна со второго этажа, оставив посмертную записку о том, что кончает жизнь самоубийством из-за неразделённой любви. Но, будучи в алкогольном опьянении, не сообразил, что надо было подняться на несколько этажей повыше для надёжности результата. Поэтому не погиб, а только покалечился. В настоящее время, девушка — виновница его необдуманных действий, ухаживает за покалеченным самоубийцей, находящимся в травматологии, и обещает взволнованным горожанам выйти за него замуж после излечения последнего». Ему стало ещё смешнее: «Не дождётесь!» Он выкурил ещё одну сигарету, и, как был, в одежде, так и уснул, не раздеваясь.

Наутро он проснулся, голова «трещала», во рту гадость, внутри пустота. Он прислушался к внутренним ощущениям — нет, до конца ещё не излечился: на душе муторно и противно, ещё и похмелье мучает, хорошо, что выходной и можно отлежаться, а ещё лучше опохмелиться.

ГЛАВА 8

«Славно вчера погуляли! — это была первая мысль, после того как Серёга проснулся на следующее утро после Юлькиного дня рождения. — Вроде, ничего такая деваха — ладненькая, может правда, покуролесить с ней? Глядишь, что-то получится! Не сказать, что она уж очень ему понравилась — так, симпатичная, молоденькая. От нечего делать, можно встретиться, погулять, мороженку купить, в кино сходить, потом в подъезде потискать. Потом, может, ещё что-то обломится…» Он решил написать ей сообщение, но вспомнил, что нет её номера. Спросить у Леры? Вроде, лень. Ладно, потом как-нибудь», — он широко зевнул, перевернулся на другой бок и заснул.

Проснулся в два часа пополудни. Умылся, поскоблил электробритвой, выросшую за ночь щетину, налил большую чашку растворимого кофе, нарезал три бутерброда с маслом и сыром. Меланхолично смотря в окно, съел бутерброды, выпил кофе. За окном ветер, точно, заправский дворник гонял жухлую листву по двору. Из затянутого тучами хмурого неба накрапывал дождичек. Прилетел голубь, уселся на подоконник, искоса посматривая на парня за окном, как бы взывая его к совести: «Ты-то в тепле! Ешь, вот, и пьёшь! А я под дождём мокну, крошек дай! Не жмись!» Серёга осторожно, боясь испугать птицу, приоткрыл окно — решил бросить мякиш хлеба. Голубь испуганно вспорхнул, не понимая благих намерений человека за окном. «Э, ты куда?» — Серёга бросил на подоконник хлебный мякиш. Закрыл окно. Не хотелось ничего делать. Голубь ненадолго отвлёк его. Навалилась неимоверная скукота: «Скучно!» Написал сообщение Денису: «Привет, Дэн! Что делаешь? Я помираю от скуки!»

Булькнул ответ: «Ничего не делаю, в инете завис. Лера пошла к девчонкам, пить чай и доедать торт. Может, тоже подтянемся?»

«Без приглашения? Ну, можно. Надеюсь, не выгонят! На всякий случай, спроси у Лерчика, пусть почву прозондирует. Ок?» — Серёга отошёл от окна, налил ещё чашку кофе, щедро сыпанул сахар. На окно вновь приземлился осмелевший голубь, жадно набросившись на крошки, стараясь как можно быстрее склевать угощение, пока не налетели другие. В голове мелькнула шальная мысль: «А, пойду без приглашения и без звонка, как будет — так и будет!» Он гоготнул над спонтанностью своего решения, натянул джинсы, новенькую футболку, куртец, надвинул кепку на глаза и осторожно, точно боясь разбудить кого-то, прикрыл за собой входную дверь. Через двадцать минут он уже стоял у дверей Юлькиной квартиры, нажал на звонок: один раз длинный, один раз короткий. Приложил ухо к двери, прислушался. За дверью послышались лёгкие шаги, шуршание. Он отпрянул от двери, вытянулся и застыл перед глазком, чтобы его можно было лучше рассмотреть. «О!» — послышался удивлённый возглас из-за двери — его узнали. Дверь распахнулась. Юлька! Без тени косметики на юном лице, отчего она казалась почти подростком, домашний костюмчик: свободная футболка и маленькие, еле-еле прикрывающие девичью попу, шортики. Приглушённо-розовый цвет её костюмчика добавлял ещё больше свежести девчонке.

— Решил завалиться без приглашения! Неожиданно! Не вытуришь?

Она, кивнула, приглашая его за собой, прошла вперёд. Серёга не мог оторвать глаз от аппетитной попочки, так и хотелось ухватить за одно из полушарий, а то и за оба сразу, или легонько щипнуть. Хорошенькие ножки и, о, розовенькие босые пятки, шлепающие по чисто вымытому полу. Она приоткрыла дверь в свою комнату, махнула рукой, приглашая зайти:

— Заходи! Я не одна. У меня девчонки.

— О! — Сергей восторженно закатил глаза вверх, — цветник! Одна краше другой!

Юлька сбегала в другую комнату, принесла Серёге стул. Поставила его рядом с диванчиком, где сидели Верка и Лера. Метнулась за чайным прибором для незваного гостя. Было так сладостно-мучительно на сердце, в груди. Она понимала, ради кого он пришёл, конечно же, и в этом не было никакого сомнения, ради неё! Она поняла это тонкой женской интуицией только-только начинающей просыпаться в ней. Поставила перед ним чашку под чай, блюдце под тортик, чайную ложечку. Налила чай, положила кусок торта.

— Продолжаем чаепитие! — щёки её слегка зарумянились от восторга, что этот симпатичный парень Сергей выделил её из девчонок, ну, конечно, Лерка не в счёт, у неё Дэн. «Ничего себе! Ничего себе! Ничего себе!» — ритмично выстукивало сердце. Она уже позабыла, что ещё вчера, была безумно влюблена во Влада, по крайней мере, ей так казалось. А сейчас и не вспоминает о нём. Она по-свойски забралась в огромное кресло с ногами, почти утонула в нём, взяла блюдце с кусочком торта в руки, ложечкой отковырнула малюсенький кусок, положила в рот, наслаждаясь вкусом. Серёга, вдруг, поднялся со своего места, передвинул стул ближе к креслу, в котором сидела Юлька, переставил свою чашку и блюдце, сел. Потом спохватился:

— А, что, девульки, может по капельке шампусика? — он развернулся

вполоборота к Юльке, подмигнул ей, отчего та вспыхнула, но сразу же овладела собой, сделала вид,