Черчилль без лжи. За что его ненавидят - Борис Бейли

То, что Сталин сообщал строго для сведения посла, Майский посоветовал официально довести до британского премьера, чтобы стимулировать того к быстрейшей отправке в СССР боевой техники и предметов снабжения. Иван Михайлович прекрасно понимал, что открыть второй фронт в Европе в ближайшее время англичане не в состоянии. Он свидетельствует: «5 сентября в 1 1 часов утра я уже находился в кабинете Идена… Здесь же за длинным столом сидели все три начальника штабов в сопровождении экспертов… Иден предоставил слово начальникам штабов, и каждый из них по своей специальности сделал весьма обстоятельные сообщения, смысл которых сводился к тому, что Англия в настоящее время не в состоянии открыть второй фронт во Франции или на Балканах. Я прослушал внимательно эти сообщения и затем сказал, что передам их содержание своему правительству… Я был лишен возможности как-либо проверить слова начальников штабов, а свои сомнения в правильности их выводов я не мог обосновать конкретными данными и фактами.

Зато в вопросах снабжения мои собеседники – как Иден, так и начальники штабов, – были куда более оптимистичны. Они полагали, что смогут удовлетворить всю заявку советского правительства, но с тем, что примерно половину этой заявки покроет Англия, а вторую половину – США… Выполнение своих поставок англичане обещали начать немедленно…»

Правда, Майский при передаче послания немного переборщил. Во время беседы с ним 4 сентября у Черчилля создалось впечатление, что Сталин может пойти на сепаратный мир, о чем он и написал в мемуарах: «Если Советская Россия будет побеждена, каким образом мы сможем выиграть войну? Майский в волнующих выражениях подчеркнул исключительную тяжесть кризиса, создавшегося на русском фронте, и его слова вызвали у меня сочувствие. Но когда я вдруг почувствовал в его призыве о помощи скрытую угрозу, я рассердился. Я сказал послу, которого знал много лет: «Вспомните, что еще четыре месяца назад мы, на нашем Острове, не знали, не выступите ли вы против нас на стороне немцев. Право же, мы считали это вполне возможным. Но даже тогда мы были убеждены в нашей конечной победе. Мы никогда не считали, что наше спасение в какой-либо мере зависит от ваших действий. Что бы ни случилось и как бы вы ни поступили, вы-то не имеете никакого права упрекать нас». А на следующий день британский премьер писал президенту Рузвельту: «Советский посол… говорил о серьезности положения и о том переломном значении, которое будет иметь наш ответ. Хотя ничего из сказанного им не дает повода для такого предположения, мы не могли избавиться от впечатления, что они, возможно, думают о сепаратном мире». Впрочем, как констатировал Майский: «Впечатление, создавшееся тогда у Черчилля от моих слов… было для нас даже полезно. Это заставило колеса британской политической и военной машины завертеться быстрее и, в частности, предоставить нам ленд-лиз».

В этом диалоге о втором фронте у каждой из сторон была своя правда. Сталин и Майский хотели любой ценой оттянуть немецкие дивизии с Восточного фронта, чтобы ослабить натиск на Красную Армию и хоть немного уменьшить громадные советские потери. Черчилль и Иден, в свою очередь, понимали, что крах СССР сделает невозможным британскую победу в войне в обозримом будущем, но одновременно сознавали, что обреченная на неудачу высадка во Франции и гибель там наиболее боеспособных дивизий поставит Англию на край пропасти.

Черчилль 5 сентября в телеграмме британскому послу в Москве Стаффорду Криппсу объяснил, почему открытие второго фронта в ближайшее время невозможно: «Все наши генералы убеждены в том, что это (высадка. – Б. Б.) кончится только кровопролитными боями, в результате которых мы будем отброшены, а если нам удастся закрепиться на небольших плацдармах, то через несколько дней их все равно придется оставить. Побережье Франции укреплено до предела, и у немцев до сих пор еще больше дивизий на Западе, чему нас в Великобритании, причем они располагают сильной поддержкой с воздуха. У нас нет такого количества судов, которое необходимо для переброски большой армии на Европейский континент, если только мы не растянем эту переброску на много месяцев (англичане тогда из находившихся в метрополии 39 дивизий, включая 5 бронетанковых, были в состоянии высадить во Франции всего 6 дивизий, которые не имели никаких шансов на успех в борьбе против германской группировки на Западе. – Б. Б.). Отвлечение наших флотилий для выполнения подобной операции парализовало бы поддержку армий на Среднем Востоке и полностью прекратило бы наше судоходство в Атлантическом океане. Это могло бы привести к проигрышу битвы за Атлантику, а также к голоду и гибели Британских островов».

Советский Союз, как известно, смог устоять в 41-ми без второго фронта, хотя в сентябре и октябре последовали катастрофы под Киевом и Вязьмой, и в германском плену оказалось еще более 1,5 млн человек. Не играл еще решающей роли и ленд-лиз, так как первые поставки прибыли в СССР только в конце года Однако Сталин имел еще резервы. 18 октября, после разгрома войск западного направления, он направил телеграммы в Уральский, Сибирский и Приволжский округа, требуя подготовить к концу ноября для введения в бой имеющиеся там 40 дивизий. У немцев же в тот момент резервов больше не было. Переброшенные с Востока свежие советские дивизии и обеспечили успех Красной Армии в битве под Москвой. Ленд-лиз стал играть важную роль позднее, обеспечив возможности для роста производства вооружения и боевой техники в СССР и обретения Красной Армией значительно большей мобильности.

Важной вехой в развитии советско-британского сотрудничества стал визит наркома иностранных дел В.М. Молотова в Англию в мае 1942 года. На четырехмоторном бомбардировщике Пе-8 на 10-километровой высоте Вячеслав Михайлович пролетел над оккупированной Европой. 20 мая 1942 года Молотов прибыл в Лондон. 26 мая он подписал здесь вместе с главой «Форин Офиса» Энтони Иденом договор «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны». Английский проект договора не предусматривал признания советских территориальных приобретений 1939–1941 годов, сделанных согласно секретным протоколам к договорам с Германией о ненападении и о дружбе и границе. Молотов и Майский направили Сталину телеграмму, где расценили английский проект как неприемлемый. Но Сталин приказал немедленно подписать договор на английских условиях и вылететь в Америку, с тем чтобы добиться от союзников открытия второго фронта в 1942 году.

21 мая 1942 года, согласно советской записи беседы британского премьера с главой советской дипломатии, «переходя к вопросу о втором фронте, Черчилль говорит, что он хотел бы сделать следующее замечание. Как Великобритания, так и США готовы вторгнуться на Европейский континент самыми большими силами. Английское правительство рассматривает в настоящее время вопрос о создании в Европе второго фронта и о поднятии (raise) народов, находящихся под нацистской тиранией, и освобождении этих народов. Английское правительство все сделает, чтобы осуществить эту задачу. В связи с этим вопросы, которые надо обсудить, – это вопросы технического и тактического порядка: проблема транспорта, тоннажа, десантных средств, воздушной обороны противника и т. д. В настоящее время все эти вопросы изучаются английскими военными специалистами. Он, Черчилль, хотел бы сообщить о том, что во время встречи с Рузвельтом в августе прошлого года он обсуждал эти вопросы с Рузвельтом и еще тогда просил его принять меры к созданию необходимых количеств десантных средств. Он еще раз просил Рузвельта об этом во время своей последней встречи с ним в январе этого года. Рузвельт обещал принять соответствующие меры с целью создания необходимого количества десантных средств. Англия также работает над разрешением этой проблемы и готовится к вторжению с максимальной энергией. Мы, говорит Черчилль, готовы серьезно рисковать, если имеется обоснованная надежда на успех наших операций.