Паутина вероятности - Алексей Колентьев

– Хе… – Подорожник привычным жестом запустил левую руку в карман плаща и вынул оттуда надкушенное и попахивающее гнильцой яблоко. – А ты уверен, что всех заметил, кто за тобой идет?

– Абсолютно.

– Ну… – Подорожник состроил разочарованную гримасу, отчего лицо его стало похоже на мятую консервную банку, прокопченную на костре и невесть как заросшую щетиной. – На этот раз угадал, но скоро ты уже шагу не должен ступать без Дара. Следопыты будут ждать тебя и знают, куда ты идешь.

– Вопрос как раз в тему, а…

– Слушай, Васильев, я вот уже пару дней тебя дожидаюсь и поиздержался. Во, – Подорожник показал на огрызок яблока, который тут же и проглотил, – питаюсь объедками, живу под открытым небом. Даже спичек нет. Давай посидим, как раньше, угостишь старика… – он потянул носом воздух, – кровяной колбасой, и я все тебе расскажу.

– Все? Верится с трудом.

– Э! – Тихон сделал обиженную гримасу. – Чего знаю, все как есть расскажу. Давай вон там, у холмика, костерок запалим, время-то позднее уже.

Мы приняли вправо и, расположившись в овраге у невысокого холма, разбили лагерь. Подорожник получил свою колбасу, коей у меня было всего одно кольцо, но сведения, которые мог сообщить этот странный персонаж, были всегда интересны и не раз меня выручали в прошлом. Сжевав полкольца кровянки и вальяжно привалившись к земляной стенке холма, Подорожник начал рассказывать:

– Ты, вот, сколько по Зоне бродишь, Тридцать девятый, а ни разу еще с серыми кровохлёбами не столкнулся.

– Везло, наверное.

– Может, и так, служивый, может и так. – Подорожник подкинул веток в пламя костра и продолжил: – А только везло тебе сильно: эти твари многочисленны и, в отличие от твоих названных родственников, с людьми не говорят, почитая их кровь деликатесом. Они коварны и хитры, но не умеют управлять чужим разумом, поэтому своих старших собратьев, Изменяющих, ненавидят и боятся. Нападают всегда скопом, когда их трое или четверо, в одиночку – только когда совсем спятят с голодухи. Зовут себя гордо – Следопыты, но это скорее хвастовство, следов читать они не умеют, а добычу чуют по ауре. Правда, делают это мастерски, человеку от них не укрыться, всегда отыщут, если живой, конечно. Девушку твою они помогли умыкнуть, но ты ведь к ним сразу не пойдешь, я правильно понимаю?

– Скорее всего. Нужно место посмотреть, с Одесситом связаться.

– Вот и сделай так. Пока к серым не суйся. Схарчат они тебя, на что вся эта затея и направлена. Иди на Кордон, повидай старого труса.

– Одессит? Не верю.

– Твое дело, только спроси его, как он в лабазе-то своем очутился. Вот и суди тогда сам, как его звать после того, что случилось… Да не так уж давно это и было. Ладно, спать давай. Я с тобой далее не пойду, мне на Янтарь надо, алхимики хороший заказ подкинули, а сейчас спать, поздно уже.

Ночь прошла спокойно, а на утро я уже шел своей дорогой, крепко запомнив напутствие Тихона. Следовало пересечься с Охотником и расспросить его про Следопытов. Новый противник был, пожалуй, самым опасным.

Особого волнения по поводу исчезновения Тихона я не испытывал: Подорожник появился, сообщил то, что считал нужным сообщить, и пошел по своим делам. Не в первый и, думаю, не в последний раз. Само собой, любая информация нуждается в проверке, но подставы в том, что он делал и говорил, я не почувствовал. Конечно, случалось, что информатор, дававший ценные сведения и никогда прежде не подводивший, вдруг пускался во все тяжкие и сливал нас духам с потрохами. В подобной игре у каждого свой интерес, но сейчас Подорожник подтвердил мои догадки и некоторые косвенные данные, полученные мной ранее.

С течением времени мне стала понятна конечная цель тех, кого Тихон представлял. Их единственным желанием было выжить, а для этого им требовалось найти покровителя. При этом не следовало выказывать слабость, чтобы новый союзник не превратился в хозяина, и нужно было соскочить именно в тот момент, когда союз начнет исчерпывать себя. Пока мы нужны друг другу, опасаться нечего: вряд ли осторожный пришелец пошел бы со мной в рейд на болота самолично. Он знал, что без его участия с таким трудом обретенный союзник просто потонет в радиоактивной жиже, и все придется начинать сначала. Так было и в этот раз: зная повадки своих врагов лучше, чем кто бы то ни было, Тихон снова предупреждал меня о ловушке, скорее всего, не из альтруистических побуждений.

Складывающаяся картина противостояния между разрозненными сторонниками прежнего порядка и консолидированными «силами зла» в лице полоумных поклонников Обелиска и их более практичных союзников особо не радовала. Шахов и его товарищи проигрывали, так как сплоченной силе они могли противопоставить только хитрость и маневр. Но сектанты тоже совершили ошибку. Эти играли слишком грубо и самоуверенно, допуская промах за промахом, делая ставку на один мощный удар, способный переломить ход схватки в их пользу. Все застыло в той точке, когда по-прежнему возможно многое и ничего еще не решено окончательно. Любая песчинка, попавшая в отлаженный механизм плана Ткачей, может свести все их усилия на нет.

Меж тем погода стала портиться, и облака еще ближе припали к земле, вот-вот готовые излить на нее потоки холодной нечистой влаги. Я сверился с картой района и повернул на юго-запад, чтобы выйти на равнину, зажатую меж двух хребтов, один из которых скрывал от меня шпиль радиомачты на территории Бара, а другой прикрывал от возможного обнаружения мелких банд, хозяйничающих на подступах к Темной долине. Мародеров опасаться не стоило: они стерегли путников западнее, ближе к шоссе, ведущему на Кордон. Кроме того, народ это был бесшабашный, не заботящийся о том, чтобы как следует скрыть свое присутствие. Поэтому по тем или иным признакам их стоянки и перемещения довольно легко можно было вычислить и обойти.

Подул резкий, порывистый восточный ветер, принесший с собой первые капли дождя. Маска довольно хорошо защищала от ветра, но была бессильна перед начинающимся дождем. Я набросил капюшон и принял вправо, под защиту холмов, где дождевые заряды не так сильно ограничивали видимость. Пару раз натыкался на следы стычек мелких групп старателей: стреляные, потемневшие под влиянием непогоды гильзы, пара растасканных зверьем скелетных людских останков с неопределяемыми нашивками группировок на комбезах. Их загнали в овраг, закидали гранатами, сняли все ценное и бросили тут. Мирская суета для них закончилась, черепа скалились верхними рядами зубов в хмурое небо.

Постороннему человеку может показаться, что природа безразлична к человеку и, что бы тот ни сотворил, она не обращает на нас, мелких букашек, особого внимания. Но это только на первый, неопытный взгляд. На самом деле все проще и сложнее одновременно: природа не боится смерти, ее творения без особых сожалений проживают отпущенный век и уходят в небытие, становясь пищей для следующих поколений, чтобы колесо бытия продолжило свое вращение. Природой движет целесообразность, это и есть ее величайшая тайна, лежащая на поверхности, и постигнуть эту тайну может любой внимательный наблюдатель.