Путь на север - Анук Арудпрагасам

равнин Центральной Индии; в исступленном отчаянии взобравшись на вершину горы, якша заметил одно-единственное густое темное облако с юга, оно приближалось к нему, опустилось так низко, что почти коснулось вершины, и остановилось, словно сделало передышку. Глядя на облако, якша надолго задумался, не в силах сдержать слезы, и наконец осознал: облако это — предвестник муссонных дождей и, по всей вероятности, продолжит свой путь на север до самых Гималаев, а следовательно, догадался якша, можно попросить его передать весточку жене. Люди мыслящие, бесспорно, осознают, отмечает повествователь в пятой строфе, что облако лишь скопление пара, света, воды и ветра, то есть предмет, к которому бессмысленно обращаться с просьбой, но те, кто охвачен любовью, не понимают, что разумно, что нет: тому, кем владеет всепоглощающая страсть, мнится, будто весь мир населен существами, чья единственная цель — помочь или помешать его любви. Бедного якшу так захватила возможность пообщаться с женой, продолжает повествователь, что, обратив взор к небу, он заговорил с облаком, отметил его благость и красоту и спросил, не согласится ли оно по пути на север отнести весточку его жене.

Все это происходило в первых шести строфах, бóльшую же часть поэмы, сто пятнадцать строф, занимают подробные объяснения якши, как облаку найти его город и жену, объяснения, которые, по уверениям якши, проведут облако через величайшие, богатейшие города субконтинента, позволяя останавливаться у полноводных рек и в густых джунглях, дабы передохнуть и набраться сил, напитаться водою, восстановиться, сохранить целостность формы и продолжить путь на север. Оттуда, где мы сейчас находимся, говорит якша облаку, тебе нужно направиться на север, потом взять чуть западнее, к горам Виндхья, склоны их поросли манговыми деревьями и цветами холларены; там под приветственные крики слезливых павлинов облако вдосталь напитается водой из истока реки Нармады. Быть может, тебе захочется остаться в горах ненадолго, продолжает якша, но постарайся не задерживаться, поскорее продолжи путь, ведь на него потребуется несколько недель. Устремившись из Виндхьи на север, облако достигнет Дашарны, где на садовых изгородях белеют цветы пандана, где на ветках деревьев строят гнезда вороны, где на окраинах в рощах сизигиумов обитают стаи фламинго. В здешней столице, Видише, облако напьется вод реки Ветравати, добавляет якша, и продолжит дорогу на север, уклонясь ненадолго с пути, чтобы увидеть священный город Удджайн и дворец с террасами, куда утренний ветер доносит хмельную песнь журавлей, где веют пьянящие ароматы цветущих лотосов, — словом, город настолько прекрасный, что кажется подобием земного рая. В Удджайне облаку непременно следует посетить святилище Шивы и провести там ночь, попросив жену свою молнию время от времени тихонько спускаться с неба и освещать путь женщинам, что тайком пробираются к любимым. Из Удджайна облаку надобно устремиться на север, мимо реки Гамбир в Раджастане, к Девагири, и там помолиться в храме Сканды, сына Шивы. Оттуда продолжить путь к реке Чамбал, где можно вновь отдохнуть и напитаться водой, а оттуда лететь на северо-восток мимо города Курукшетры, где в древности была битва, описанная в «Махабхарате». Потом направиться на восток, к городу Канакхале, наставляет якша, где облако сможет напиться из великого Ганга, и продолжить свой путь до истока Ямуны, горы, белой от снега, где камни источают мускусный запах оленей и бамбук слабо качается на ветру. На последнем этапе пути облаку следует устремиться на север вдоль склонов Гималаев до самой горы Кайлас, дома Шивы, — снег на ее склонах белый, как свежий срез на слоновой кости; оттуда облаку нужно лететь к водам озера Манасы[11], изобилующим золотыми лотосами, где мглистый ветер колышет паутинки на деревьях, что исполняют желания.

А с берегов озера Манасы, продолжает якша, обращаясь к облаку, ты наконец-то увидишь долгожданный город Алаку и сразу его узнаешь по величественным дворцам, где полы инкрустированы драгоценными камнями, и по стремящимся ввысь замкам, башни которых целуют небо. Сам город лежит в ложбине, в нем множество просторных парков, где одновременно цветут зимние, осенние, весенние и летние цветы, — когда Кришан впервые читал поэму, его это поразило: казалось, рассказчик подразумевает, что все времена года слились воедино, время застыло или заключает в себе сразу все времена; казалось, рассказчик подразумевает, что в обыденной жизни противоречащие друг другу желания увлекают нас в разные стороны, а потому в тех краях, что представляются нам земным раем, эти противоречащие желания примиряются друг с другом, разные и на первый взгляд несводимые воедино времена их исполнения сходятся вместе, объединяя тем самым наши обычно разобщенные души. Население Алаки, как описывает его якша облаку, состоит из мужчин и женщин — те и другие якши, — одержимых любовью и близостью, мужчины-якши беспрестанно принимают афродизиаки, украшают свои волосы цветами, похожими на отражения звезд, а женщины-якшини в своих личных покоях, раздираемые смущением и страстью, бросают пригоршни порошка в лампады, пламя которых вздымается высоко, и возлюбленные якшинь раздевают их. Мой дом, продолжает якша, находится к северу от чертогов бога богатства, узнать его легко: близ его арочных ворот растет молодое деревце мандара.[12] Во дворе — бассейн со ступенями, выложенными изумрудом, золотые лотосы исчерчивают его воды; сбоку бассейна — рокарий в золотой опояске из райских бананов, там любит проводить время моя жена; в центре рокария — золотой насест, где вечерами устраивается на ночлег павлин. По этим приметам ты узнаешь мой дом, продолжает якша, а ежели подберешься поближе и украдкой заглянешь в окно, ты увидишь мою жену, истосковавшуюся в долгой разлуке. Лицо ее, некогда столь прекрасное, увяло, подобно лотосу, тронутому морозом, опухло от слез, нижняя губка побелела от вздохов; когда ты увидишь ее, она, наверное, будет рисовать мой портрет, поведал облаку якша, или рассказывать обо мне майне[13] в клетке, или наигрывать на лютне песню, напоминающую обо мне, орошая струны слезами. Должно быть, она считает дни и недели до конца моего изгнания или лежит на кровати и вспоминает, как мы предавались страсти: именно так, поясняет якша, многие влюбленные коротают время в разлуке. Обязательно дождись ночи, наставляет якша облако, и лишь тогда извести мою жену о своем появлении, ибо ночью ей особенно одиноко, ночью ей особенно нужны мои слова. Опустись к окну ее покоев, и если жена моя спит, не буди ее до второй стражи: вдруг ей приснился я. Но в начале второй стражи разбуди ее прохладным ветром, говорит якша — и только в этой части поэмы, восемьдесят девять строф спустя, сообщает облаку, что именно нужно передать жене.