Смерть и дева. Эхо незнакомцев - Глэдис Митчелл

— И как я рада, что сделала это! — с жаром откликнулась мисс Кармоди. — Надеюсь, вы не полагаете, что Эдрис опасен для Конни?

— Не могу сказать, что имею в виду именно это. Но я подумала, что стоит узнать, чего он может ожидать от вас, вот и все.

— Как бы я хотела избавиться от них обоих! — воскликнула мисс Кармоди. — Содержать их все это время — поистине слишком большая нагрузка на мои средства! Но я не знаю, как заставить их уехать! А ради Конни… О боже! Я бы с радостью от них избавилась!

— Возможно, мы найдем способ. Под «ними обоими» вы, разумеется, подразумеваете мистера и миссис Тидсон, а не мистера Тидсона и Конни.

— Конни и так скоро меня покинет, — с сухим, обиженным смешком проговорила мисс Кармоди. — Конни приняла решение, как вы наверняка должны были понять по ее словам, покинуть меня, как только сможет. Я в самом деле не понимаю ее.

— Что ж, дети всегда дети, — снисходительно сказала миссис Брэдли, — а часть детскости состоит в том, что дети притворяются, будто взрослеют. Вы же не позволите этому волновать вас? А что будет, когда она выйдет замуж? Тогда уж вы в любом случае ее потеряете.

— Не знаю, сможет ли она так уж легко выйти замуж. Вы считаете ее привлекательной? Знаете, я вряд ли бы назвала ее такой, если бы не стала ей приемной матерью.

— Не знаю, привлекательна ли она, — ответила миссис Брэдли. — Она очень молода. Мне интересны все молодые люди, и я очень сочувствую почти всем из них.

— Для сочувствия Конни есть весомая причина. Она пережила столько неприятностей, которые, боюсь, наложили глубокий отпечаток. Испортили ее характер. Она весьма раздражительна и эгоистична. Однако мне бы не хотелось жить без нее, и я надеюсь, что ей скоро надоест приключение по устройству самостоятельной жизни и она вернется жить ко мне в квартиру. Конечно, Эдрис и Крит — это проблема. Нельзя ожидать, что она их полюбит, но, как я и говорила, я не знаю, как от них избавиться. Эдрис — совершенно бессовестный человек, и тайны для него — не тайны.

Миссис Брэдли воздержалась от советов, только сказала:

— Если бы мне пришлось выбирать между ними и Конни, думаю, я знаю, как поступила бы, и простите, что говорю это, но мне кажется, вам следовало прояснить это с самого начала.

— Да, — согласилась мисс Кармоди. — Когда так рассказываешь, это звучит очень просто, но знаете, миссис Брэдли, не так-то легко выставить людей, особенно когда они твои родственники и решили, что хотят остаться. И я боюсь Эдриса. Он странная личность — эта история с наядой, например, — и, конечно, это он утопил того мальчика. В этом у меня нет никаких сомнений. Но, с другой стороны, он так долго прожил за границей, что его взгляды могут отличаться от наших.

— Вы имеете в виду его взгляды на мораль? — уточнила миссис Брэдли.

— Да, я его не понимаю. И Крит, как вы знаете, наполовину гречанка… на худшую половину.

— На худшую половину?

— Ее отец был грек. Для меня это имеет большое значение. Я всегда считаю, что можно изжить в себе мать-иностранку, но не иностранца-отца.

Миссис Брэдли изобразила интерес к такому мнению, и они некоторое время его обсуждали. За оживленной беседой о наследственности Тидсоны и Конни были позабыты, и мисс Кармоди, заметив, что племянница вышла из воды и идет по пляжу к ним, с удивлением глянула на часы, обнаружив, что они провели здесь уже больше часа.

— Разве можно оставаться в воде так долго, дорогая? — поинтересовалась она, когда Конни, в раздельном купальном костюме, который доводил ее тетку едва ли не до бешенства, но право на который девушка давным-давно отстояла, подошла к ним, раскрасневшаяся после купания, розовая, как раковина.

— Я заходила и выходила несколько раз. Теперь я оденусь. Как насчет чая?

— Как только будешь готова, дорогая. Разотрись досуха, чтобы не заработать ревматизм.

— Сейчас она выглядит вполне привлекательной, — заметила миссис Брэдли, когда Конни, высокая и хорошо сложенная, прошла к кабинке для переодевания и исчезла внутри.

— Да, действительно, — согласилась мисс Кармоди. — Я, похоже, понимаю, почему Венера так благоразумно вышла из моря.

Миссис Брэдли не отреагировала на эту реплику, но невольно вспомнила странный всплеск мистера Тидсона против старых дев, мономаньяков и викариев. Башня из слоновой кости могла быть выстроена со вкусом и украшена мягким эдвардианским узором, но ее внутренние тайны оставались, как видно, такими же.

Джордж забрал их сразу после шести. Полчаса они провели в Уимборнской церкви, а поездка домой через Нью-Форест стала приятным завершением дня. Возвращались они через Рингвуд до Фордингбриджа, а оттуда через Ромси до Уинчестера.

Ко времени их возвращения Тидсоны закончили ужин и наслаждались кофе в гостиной: мистер Тидсон — за вечерней газетой, Крит — со своим вышиванием; в той вежливой разобщенности, которая, как заметила миссис Брэдли, когда Конни отпустила несдержанную реплику на сей счет, является признаком удачной пары среднего возраста.

То, что ее объяснение ни на йоту не было более тактичным, чем замечание Конни, очень ясно дала понять Крит, которая, услышав, что о ней говорят как об особе среднего возраста — явная клевета, — устремила на них обеих мрачный, суровый взгляд, полный жгучей ненависти, и вернулась к рукоделию. Между виском и левой бровью у нее по-прежнему виднелся изжелта-черный синяк диаметром с дюйм, слабый отголосок весьма впечатляющего синяка мистера Тидсона. Покинув эту таинственно невезучую четверку, миссис Брэдли скрылась в своей комнате. Она заперла ее этим утром и отпирала, только чтобы вымыть руки перед ужином. Теперь она снова ее открыла, а войдя внутрь, опять повернула ключ в замке.

Затем убедилась, что окно прочно закрыто, и принялась осматривать внутренность гардероба-буфета.

Скоро она нашла кнопку; задняя стенка буфета отъехала в сторону, и перед миссис Брэдли открылся проход.

Едва ли нужно было его обследовать, она и так могла вычислить, куда он ведет. И все же, чтобы застраховать себя от любых неожиданностей, она по нему прошла. Он привел в бомбоубежище, и вполне можно было предположить, что Конни и мисс Кармоди могли о нем знать, но Тидсоны — вряд ли. Требовалось найти второй проход. Она простукивала и нажимала на стены еще минут двадцать или больше, полагая, что проход открывается где-то между туалетным столиком и тем краем камина, который был ближе к окну. Эта часть комнаты представляла собой широкую нишу глубиной в выступ дымохода, а площадь стены составляла по меньшей мере сто квадратных футов[31], половину которой можно было отбросить из-за слишком высокого расположения. Еще почти четверть не подходила из-за стоявшего там туалетного столика.

Таким образом, предстояло исследовать около тридцати квадратных футов[32] в нижней части стены. Миссис Брэдли испробовала все известные ей уловки и те, о которых она когда-либо читала, но очень долго все было напрасно. Затем, как это часто случается в деле раскрытия тайн, она прислонилась к стене, чтобы дать отдых заболевшей спине, и немедленно оказалась в тайном — или не столь тайном — проходе.