Одинокий Владыка ищет жену. P.S. Можно с ребенком - Ника Фрост

Однако Динэш не сел, как любят садиться многие мужчины, широко раздвинув ноги, будто у них там целая атомная бомба, которая и мешает сидеть нормально, а закинул ногу на ногу. И даже руки не забросил на спинку, исключая и «день рук», как я называла эту посадку, когда некоторые мужики так делали, а положил себе их на колено…

Плюсик ему в карму! Честное слово. Как же надоели эти «мачо», особенно утром в общественном транспорте, что раскидывали свои конечности в разные стороны. И плевать они хотели, что из-за этого рядом сидящим приходилось сдвигаться, ютиться по краям и терпеть их выходки. Они чувствовали, наверное, себя мужиками с большой буквы. А ещё такие очень любили залихватски «подкатывать» свои, видимо титановые, «шары». Подмигивали, одаряли запахом перегара или дешевых вонючих сигарет и предлагали познакомиться. Излучая свою «маскулинность» и «неотразимость»…

— Маш’ша, — вдруг обратился Динэш, и я вынырнула из воспоминаний, от которых до сих пор бросало в дрожь.

— Да?

— Ты меня боишься? — спросил прямо, глядя в глаза.

Замешкалась я лишь на долю секунды, а потом ответила честно:

— Нет.

— Но опасаешься?

— Да, — я не видела смысла юлить, кокетничать или тем более лгать. Надо сейчас расставить все точки над «i».

— Позволь поинтересоваться почему?

Переведя взгляд на дочку, начала говорить и мой голос не дрогнул:

— Вы…

— Прошу, обращайся ко мне на ты. Думаю, ты меня уже достаточно хорошо знаешь, чтобы тебя это не смущало.

Я утвердительно кивнула и продолжила свою мысль:

— Ты странный. Я не понимаю, что тобой движет поступать так: тратить на нас своё время. Почему ты так относишься к моей дочери. По-доброму. Даришь ей подарки. Соглашаешься на предложение ребёнка прийти поесть пирожков и при этом искренне радуешься проведенному с ней времени. Сегодня поехал с нами. Поскольку я этого не понимаю — меня это беспокоит.

— Ты волнуешься за дочь, — он кратко и точно сформулировал главную мысль.

— Да. А ещё она к тебе очень доброжелательно относится, — стеснение и странные эмоции испарились, когда я заговорила на такие важные темы, поэтому я сама посмотрела на него и спокойно выдержала испытующий, пронзительный взор необыкновенно синих с бирюзой глаз. — И меня это сильно беспокоит.

— Почему?

— Василиса не помнит своего отца. Мой муж ушёл, когда она была совсем маленькая, — также я решилась озвучить и ещё одну важную причину. — Он не приходит её навещать. Не дарит подарки. Не звонит. Я сказала ей правду, что он жив и ушёл от меня… Мне всегда казалось, моего внимания ей хватает. Что я даю ей достаточно любви, заботы, нежности. Думала, только для мальчишек важен отец. Но, когда появился ты, подарил ей подарок, который обещал. Пришел, как и говорил. Играл с ней…

От нахлынувших эмоций дыхание перехватило, омут синих глаз затягивал всё сильнее, и я была вынуждена сделать паузу и опустить взгляд.

— Она тянется к тебе. Хочет тебя видеть. Спрашивает, когда ты придешь. И с каждой минутой, несмотря на все мои увещевания, объяснения, разговоры, привязывается всё сильнее. Меня это пугает. Ты… незнакомец для нас. Я не знаю, зачем ты приходишь к нам. Развлечения ради или избавиться от скуки. Или, может, что-то ещё движет тобой — мне не ведомо. Но я не хочу, чтобы, когда ты вдруг исчезнешь, а это обязательно случится… возможно сегодня… В общем, я не хочу, чтобы мой ребёнок страдал.

Своей речью я объяснила всё, что страшит меня. Однако утаила ещё одну деталь — я тоже по какой-то причине всё сильнее привязываюсь к этому мужчине. Думаю о нём всё чаще. И порой немного мечтаю о том, какой могла бы быть моя жизнь, если он был бы рядом.

Нам с ним не по пути. Мы из разных миров. И я не знаю, зачем он вторгся в наш. Почему не проводит время со своей женой, любовницей или даже любовницами.

— А если я не исчезну?

Его рука нежно легла на мою ладонь. И я посмотрела сначала на неё, а потом перевела взгляд на него, решив, что мне просто послышалось и я неверно его поняла:

— Прости?

— Я понимаю тебя, — на этот раз без всякой улыбки, абсолютно серьёзно произнес Динэш. — У меня есть ребёнок, и я понимаю, что ты испытываешь. Не полностью, конечно, ведь я не ты. Но дети… они удивительные. Чистые, добрые и искренние. Они любят всем сердцем, душой. Они прощают нам, родителям, всегда куда больше, чем мы им. Намного больше, потому что их любовь чиста и невинна. Они могут простить всё. Забыть обо всём плохом ради нашей улыбки, ласки и объятий. Предавать их доверие кощунство. И я искренне восхищаюсь и люблю детей. Поэтому не смогу я поступить так с твоей дочерью. Конечно, я не её отец, просто я не могу и не умею иначе общаться с детьми. Не играть, не дарить что-то, не радоваться вместе с ними…

Динэш едва заметно сжал мою ладонь, а уголки его губ немного приподнялись.

— Поверь, никогда я не причиню ни ей, ни тебе вреда.

И я, черт его побери, почему-то вновь поверила. Каждому его слову. Магия какая-то, не иначе. А ещё я в тот момент поняла, что его мысли схожи с моими.

— А что насчет другого твоего страха, точнее опасения. Могу лишь сказать, что мне очень приятно проводить время с вами.

Скажи он это как-то по-другому или используя слова «с тобой» — вот тут бы я не поверила Динэшу, и робкое доверие вмиг бы исчезло. Однако он сказал, «приятно проводить с вами время». Не было там и намека, что я ему нравлюсь… Словно мы с Василисой ему друзья.

И я окончательно в тот момент оттаяла. Пусть и где-то далеко мелькнула мысль о том, как было бы здорово, если бы я ему и правда нравилась, но я быстро прогнала её поганой метлой. Я хотела видеть его своим другом. И, судя по всему, он к нам испытывал что-то похожее. Да и у него есть семья. Наверное, вдали от них ему скучно и очень одиноко…

Я благодарно улыбнулась мужчине.

— Спасибо за откровенность. А вы… ты не расскажешь о своей семье? Ты сказал, что у тебя есть ребёнок.

— Был… — Динэш замолк и нахмурился.

А я, испугавшись того, что спросила, о чем не стоило… о столь ужасном, что никогда не забудется, коснулась его плеча:

— Извини, я не…

— Это ты меня извини, — он тряхнул головой. — Этот язык для меня не родной. И я не совсем корректно решил выразить свою мысль. У меня сын. Есть. К моему огромному счастью. Просто он уже не маленький ребёнок.

— И сколько ему?

— Ему уже п… Кха-кха… — мужчина внезапно зашелся в кашле. — Кха… кха… В этом году он отпраздновал своё совершеннолетие.

Я внимательно оглядела Динэша с ног до головы. На вид ему лет тридцать пять, не больше. Ни единой морщинки, кожа гладкая… Больше всего его выдавали глаза, точнее взгляд. Но можно допустить, что благодаря деньгам или хорошей генетике, витаминам и прочему он просто хорошо сохранился. И ему даже за сорок. Сыну восемнадцать. Или, может, двадцать один. Во сколько в его стране наступает совершеннолетие, не знаю.