В погоне за метеором - Жюль Верн

И вот в этих условиях разразилась гроза, отзвуки которой разнеслись по всему миру.

Уж не болид ли взорвался и не откликнулось ли на этот взрыв эхо под небосводом?

Нет, дело было в весьма странном известии, которое телеграф и телефон с быстротой молнии разнесли по всем государствам Нового и Старого Света.

Весть эта неслась не с площадки мезонина доктора Гьюдельсона, не с верхушки башни мистера Форсайта, не из обсерваторий Питсбурга, Бостона или Цинциннати. На этот раз весь цивилизованный мир был взбудоражен сообщением, исходившим из Парижской обсерватории. Второго мая в печати появилась следующая заметка:

«Болид, о появлении которого обсерваториям в Питсбурге и в Цинциннати было сообщено двумя почтенными гражданами города Уостона, штат Виргиния, продолжает, по-видимому, свое движение вокруг земного шара. В настоящее время болид является предметом наблюдений обсерваторий всего мира, и наблюдения эти ведутся и днем и ночью целым рядом выдающихся астрономов, глубокие знания которых могут равняться только их изумительной преданности науке.

Если, несмотря на самое тщательное изучение, кое-какие вопросы и остаются еще неясными, Парижской обсерватории удалось все же разрешить одну из задач, а именно — определить природу данного метеора.

Расходящиеся от болида лучи были подвергнуты спектральному анализу, и расположение полос дало возможность с точностью определить состав светящегося тела.

Ядро болида, окруженное сверкающим ореолом, от которого исходят лучи, подвергавшиеся наблюдению, не газообразное, а плотное. Болид не состоит, подобно многим аэролитам, из самородного железа и не содержит других элементов, обычно входящих в состав таких блуждающих тел.

Данный болид состоит из золота, из чистого золота, и если невозможно пока установить его стоимость, то потому лишь, что до сих пор не удалось еще с точностью определить объем ядра».

Таково было содержание заметки, ставшей достоянием гласности во всем мире. Легче вообразить, чем описать, какой эффект произвело это сообщение. Золотой шар, огромная масса драгоценного металла, стоимость которого вне всякого сомнения равнялась нескольким миллиардам, кружится вокруг Земли! Какие только мечты не будут порождены таким невероятным известием! Какую алчность должно оно вызвать во всем мире, а особенно в городе Уостоне, которому принадлежала честь такого открытия, и уж тем более — в сердцах двух сограждан, ставших отныне бессмертными, — Дина Форсайта и Сиднея Гьюдельсона.

в которой газеты, публика, мистер Дин Форсайт и доктор Гьюдельсон упиваются математикой

Золото!.. Метеор состоял из золота!

Первое, что ощутили все, было недоверие. Одни утверждали, что здесь ошибка, которая не замедлит разъясниться. Другие считали, что здесь какая-то грандиозная мистификация, пущенная в ход гениальными шутниками.

Если дело обстоит именно так, то Парижская обсерватория поспешит опровергнуть ложно приписываемую ей статью.

Скажем сразу, — такого опровержения не последовало. Даже напротив: астрономы всех стран, поспешив проверить произведенные опыты, в один голос подтверждали заключение своих французских коллег. Поэтому не оставалось ничего другого, как принять это фантастическое явление за проверенный и неопровержимый факт.

И вот тогда поднялся вихрь безумия.

В дни солнечных затмений оптические стекла, как известно, расходятся в огромном количестве. Пусть же читатель представит себе, сколько биноклей, телескопов и подзорных труб было продано в связи с таким потрясающим событием. Ни одна владетельная особа, ни одна знаменитая певица или балерина не становились предметом такого пристального внимания и на них не было направлено столько биноклей, как на чудесный болид, который в своем бесстрастном великолепии продолжал нестись в беспредельном пространстве.

Погода оставалась прекрасной и благоприятствовала наблюдениям. Мистер Форсайт и доктор Гьюдельсон не покидали своих постов. Оба они прилагали все усилия, стремясь определить свойства метеора — его объем, его массу, не считая других особенностей, которые могли еще выявиться при тщательном наблюдении. Если уж невозможно разрешить вопрос о приоритете, то какое преимущество для того из двух соперников, которому удастся проникнуть в тайны аэролита, еще никому не ведомые! Вопрос о болиде теперь стал самым злободневным. В противоположность древним галлам, которые не боялись ничего на свете, кроме того, что небо свалится им на голову, все человечество сейчас испытывало лишь одно желание: чтобы болид остановился в своем движении и, поддавшись земному притяжению, обогатил земной шар парящими в пространстве миллиардами.

Сколько было произведено расчетов, чтобы определить число этих миллиардов. Но, увы! Расчеты эти не были ни на чем основаны, ибо до сих пор оставался неизвестным объем ядра.

Какова бы, однако, ни была ценность ядра, она была громадной, и этого было достаточно, чтобы разжечь воображение.

Третьего мая «Уостон стандарт» посвятил этому вопросу статью, которая заканчивалась следующими словами:

«Предположим, что ядро болида Форсайта-Гьюдельсона имеет всего десять метров в диаметре; эта масса, если бы она состояла из железа, весила бы три тысячи семьсот семьдесят три тонны. Но это же тело, если бы оно состояло из чистого золота, должно было бы весить десять тысяч восемьдесят три тонны и стоимость его превышала бы тридцать один миллиард франков».

Отсюда видно, что «Стандарт», поддавшись новейшим веяниям, принял за основу своих исчислений десятичную систему. Да будет нам позволено от души поблагодарить его за это!

Значит, даже при таком, не слишком крупном, размере болид представлял собой совершенно невероятную ценность.

— Неужели это возможно, сэр! — пролепетал Омикрон, пробежав заметку.

— Это не только возможно — это не подлежит сомнению, — безапелляционно заявил мистер Форсайт. — Для получения такого результата достаточно помножить массу болида на среднюю стоимость золота, равную трем тысячам ста франкам за килограмм. Массу же легко определить, зная объем ядра и удельный вес золота — 19,258 грамма. Что же касается объема, то его можно установить по простой формуле: V=пD^3/6.

— Совершенно верно, — с важным видом подтвердил Омикрон, который понимал во всем этом не больше, чем в древнееврейском языке.

— Но вот что возмутительно, — продолжал мистер Форсайт, — газета продолжает связывать мое имя с именем этого субъекта!

Весьма вероятно, что и доктор в это время выражал такие же чувства.

Зато мисс Лу, прочитав заметку в «Стандарте», скривила свои розовые губки с таким презрением, которое, вероятно, глубоко обидело бы все эти несметные тридцать один миллиард франков.

Всем известно, что темперамент журналистов толкает их на соревнование друг с другом. Стоит одному сказать «два», как другой, не задумываясь, закричит «три». Нечего поэтому удивляться, что газета «Ивнинг пост» в тот же вечер отозвалась на статью «Стандарта» в выражениях, сразу же обнаруживших ее предосудительные симпатии к башне доктора Гьюдельсона: