Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

не прочь его приумножить. Как и многие его британские коллеги, он зарабатывал больше денег на частных торговых схемах, часто в партнерстве с индийскими торговцами и ростовщиками, чем на своем официальном жаловании. Поэтому он был крайне заинтересован в том, чтобы обе компании сохраняли нейтралитет, поскольку растущее англо-французское соперничество в Европе делало войну между ними все более вероятной.

В 1740-х годах Франция имела более крупную экономику, вдвое превосходящую британскую; у нее также было в три раза больше населения и самая большая армия в Европе. Однако Британия имела гораздо больший флот и была доминирующей державой на морях; кроме того, после Славной революции 1688 года у нее были более развитые финансовые институты, созданные с использованием голландского опыта и способные быстро привлекать крупные суммы военных средств. Поэтому обе стороны имели основания полагать, что смогут выиграть войну против другой стороны. Дюплеи очень хотел, чтобы все это не помешало его прибыльным торговым операциям. Поэтому, как только из Европы с запозданием пришли новости о том, что Великобритания и Франция вступили в войну за австрийское наследство на противоположных сторонах, Дюплеи обратился к своему коллеге по ИИК в Мадрасе, губернатору Морсу, чтобы заверить его, что французы в Пондишери не будут первыми агрессорами.

Морзе лично был бы рад согласиться на такой пакт о нейтралитете, но он знал то, чего не знал Дюплеи: что эскадра Королевского флота уже отправлена на восток и ожидается со дня на день. Поэтому он пошел на хитрость и сказал Дюплею, что у него нет полномочий заключать такой договор. Эскадра прибыла в феврале 1745 года, быстро атаковала и захватила несколько французских кораблей, среди которых был один, в котором Дюплеи имел большой финансовый интерес.

Дюплеи попытался добиться компенсации от Мадраса. Но, получив отказ, он решил нанести ответный удар и добиться компенсации силой. Он вызвал соперничающую эскадру с французской военно-морской базы в Иль-де-Бурбон и отправил своего главного инженера, швейцарского наемника по имени Паради, оценить оборону Мадраса. Месяц спустя он написал Маврикию, что "гарнизон , оборона и губернатор Мадраса в равной степени вызывают жалость". Затем он занялся ремонтом стен Пондишери на собственные средства, уверяя при этом своего секретаря Ананду Рангу Пиллаи, что "Английская компания неизбежно вымрет. Она уже давно находится в безнадежном состоянии... Запомните мои слова. Истинность их дойдет до вас, когда вы вскоре обнаружите, что мое пророчество сбылось"

Подкрепление - около 4000 человек, включая несколько батальонов высококвалифицированных африканских рабов и новейшую осадную артиллерию - прибыло в начале сентября. Дюплеи сразу же взял инициативу в свои руки. Его новые полки сепоев, африканские и французские подкрепления с Маврикия были отправлены на север на военных транспортах за одну ночь при поддержке восьми военных кораблей. Высадившись к югу от Мадраса, у горы Святого Томаса, они быстро двинулись на север, чтобы захватить город с направления, противоположного тому, с которого их ждали. Таким образом, они появились без предупреждения за британскими линиями и в тылу обороны ИИК. Осада началась 18 сентября с такого мощного обстрела из мортир, что нервный главный артиллерист EIC, мистер Смит, умер там же и тогда же от сердечного приступа.

Гарнизон Мадраса насчитывал всего 300 человек, половина из которых были индо-португальскими гвардейцами, не желавшими сражаться и умирать за своих британских работодателей. Другую половину составляло необученное ополчение, состоявшее из грузных, розоволицых британских купцов. Через три дня, потеряв многих солдат из-за дезертирства, губернатор Морс потребовал условий. 20 сентября, потеряв всего шесть человек из числа британских военнослужащих и не понеся ни одной потери среди французов, Мадрас сдался французам. Ананда Ранга Пиллаи в своих дневниках изложил более красочную версию событий, чем, возможно, заслуживают немного негероические события: "Французы, - писал он, - бросились на Мадрас, как лев бросается на стадо слонов... Они захватили форт, установили свой флаг на валах и засияли в Мадрасе, как солнце, распространяющее свои лучи на весь мир".

Однако самый значительный инцидент в этой войне произошел месяцем позже. Могольский наваб Карнатика Анвар уд-Дин был в ярости от того, что Дюплеи проигнорировал его приказ, напав на Мадрас без его разрешения, а затем оскорбил его, отказавшись передать захваченный город под его власть. Он не собирался позволять торговой компании бросать вызов его власти таким образом, поэтому послал своего сына, Махфуза Хана, со всей армией Великих Моголов в Карнатике, чтобы наказать французов.

24 октября 1746 года в устье реки Адьяр Махфуз-хан попытался преградить путь 700 французским сепаям под командованием Паради. Французы отбили атаку 10 000 могольских войск с помощью непрерывной мушкетной стрельбы, их пехота выстроилась в шеренгу, вела огонь и использовала гранатометы на близком расстоянии так, как никогда прежде не было в Индии. Ананда Ранга Пиллай снова был очевидцем. М. Паради устроил на песчаной полосе у моря леерную стену из пальмирских деревьев, - писал он,

и сформировал солдат и сепаев в четыре дивизии. Каждой из них он приказал вступить в бой с отдельным отрядом противника. Он поставил себя во главе передового отряда. В ответ на это мухаммедане выпустили три ракеты и четыре пушки. Их содержимое упало в реку и не причинило вреда. Затем французы открыли по врагу залп из мушкетов, убив несколько человек.

Мухаммаданцы бросали оружие и бежали, растрепав волосы и одежду. Некоторые падали замертво во время бегства. Потери, понесенные ими таким образом, были огромны. Мафуз-хан тоже бежал пешком, пока не добрался до своего слона, и, сев на него, быстро пустился в бегство. Он и его войска не прекращали своего бегства, пока не достигли Кунаттура. Разгром был всеобщим, настолько, что во всем Майлапоре не было видно ни мухи, ни воробья, ни вороны.

Другой рассказ, написанный придворным историком навабов Карнатика, утверждает, что французы напали ночью, а "поскольку армия наваба не имела ни малейшего представления о ночном нападении, она была не готова, и могольская армия запуталась в темноте". Какой бы ни была правда, битва при реке Адьяр стала поворотным пунктом в истории Индии. Погибло всего два французских сепая, в то время как потери моголов составили более 300 человек. Впервые методы европейской войны XVIII века, разработанные в Пруссии и опробованные на полях сражений во Франции и Фландрии, были опробованы в Индии. Сразу стало ясно, что ничто в арсенале моголов не может сравниться с их силой.

Европейцы давно подозревали, что превосходят моголов в тактическом мастерстве, но они не оценивали, насколько велико стало это преимущество благодаря военным достижениям за предыдущие полвека, начиная с 1687 года,