Гладиаторы «Спартака» - Георгий Миронов

На деле же вышло несколько иначе, даже совсем не так, как мечталось. Ее действительно встретили в аэропорту имени Шарля де Голля два воспитанных и обаятельных француза (один потом оказался ингушем, второй осетином, причем при всех исторических противоречиях между их народами эта парочка была очень дружна), отвезли Аннушку в предназначенную ей квартиру, где заклеили рот скотчем, отобрали все деньги и документы и долго насиловали, делая короткие перерывы, чтобы выпить стаканчик холодного белого вина: жара и в прошлом году в июне стояла в Париже неимоверная.

Так что с девичьей честью Аннушке, под многолетние насмешки подруг и друзей сохраняемой ею упрямо и настойчиво для будущего мужа, пришлось расстаться в совсем неромантичной ситуации.

После этого Анна Петровна была поставлена, как говорится, перед фактом.

Она становится проституткой. Нет, не дешевой шлюхой в борделе или на панели. С ее внешностью и свободным французским ей в крупном концерне по торговле живым товаром, который среди тысячи других осуществил и акцию по вывозу Аннушки в Париж, ей была уготована другая роль. Очень дорогой девушки по вызову.

Месяц ее учили. Это было на редкость противно, больно и унизительно. Потом стали вывозить на «рандеву». Каждый раз в сопровождении охраны, так что сбежать (к тому же без документов и денег) просто не было возможности.

В ней словно бы все окаменело. Одна мечта была: каким-то образом вырваться из этой бесконечной кошмарной череды свиданий, вернуться в Петрозаводск, устроиться в самую занюханную школу, где-нибудь в поселке Соломенное, в селе Пряжа — они были ближе всех к Петрозаводску, но уже не город, и места в школах там бывали, — и снова зажить нормальной человеческой жизнью. О будущем муже она уже не думала. Остаток жизни (она так про себя в 23 и говорила — «остаток жизни») она доживет вдвоем с мамой в их тесной однокомнатной квартирке на Нойбранденбургской улице, откуда в набитом битком автобусе до института надо было ехать больше часа...

Однако на все мольбы к охранникам (других сотрудников обманувшей ее фирмы она так и не встретила за прошедший год) отпустить ее на родину она слышала лишь глумливый смех и шутливую испанскую отговорку — «маньяна пор ла маньяна», что можно перевести как «После дождичка в четверг».

Конца кошмару не было видно. Заработанные деньги у нее отбирались целиком. После выполнения «работы» ее привозили в ту же квартирку, в которой начался этот кошмар, и оставляли в закрытой квартире с железными решетками на окнах, без телефона, но с набитым продуктами холодильником.

Когда она уже окончательно решила уйти в мир иной (сделала бы это раньше, но сдерживала мысль о матери), жизнь вдруг обернулась «ликом надежды».

Один из ее мучителей-охранников передал ей предложение босса. Сменить профессию.

Предыстория у этого решения была такова: все проститутки, работавшие на концерн, еженедельно проходили медицинский осмотр. И, хотя все применяли презервативы, время от времени осмотры выявляли венерические заболевания. Иногда это был результат добровольной сделки — клиент платил «напрямую» приличную сумму, лишь бы обойтись без опротивевшей «резинки», чаще — результат изнасилования на «субботнике», когда собирались отморозки из «русской мафии» и заказывали «своих» девочек. Однажды менеджеру доложили, что у медиков есть неожиданный анализ. У одной из «ночных бабочек» в течение года развилась аневризма сердца. Смерть может наступить в любую минуту. И привычная профессия была исключена. Однако концерн, отличавшийся холодной жестокостью по отношению к используемой ими «рабочей силе», вовсе не собирался отпускать на родину отработанный материал. Было решено использовать ее как «шестерку-чистильщика».

Она должна была «зачистить» акцию, после чего приставленный к ней «валет» должен будет убрать уже ее. Только и всего.

Предложение стать «чистильщиком» концерна вызвало вначале у Анны удивление, противодействие, желание отказаться, перешедшее вскоре в желание использовать этот дарованный Господом момент.

Даже если не удастся получить документы, деньги и легально уехать, с оружием ей будет легче сбежать.

Дело в том, что Анна достаточно прилично владела пистолетом и неплохо стреляла как в школьные, так и в институтские годы в тире возле Парка культуры и отдыха, который потом, уже незадолго до ее отъезда из Петрозаводска, превратили в ресторан.

Было, правда, одно «но». Ей предстояло убить как минимум двух человек: «объекта» и «валета», который будет следить за тем, как она выполняет задание.

Анна сжала зубы, как и в тот день, когда ее впервые «приучали» к будущей профессии, и решила пойти ва-банк.

Она дала согласие, понимая, что ввязывается в весьма крутую и непредсказуемую ситуацию. Интуиция подсказывала, что вернуться домой ей не дадут. Но это был шанс.

Ей дали адрес, пистолет с глушителем, тонкий стилет-"бабочку", перстень, который при рукопожатии «вкалывал» в кисть объекта крохотную порцию смертельного яда, и назвали срок задания.

В то утро она вышла из дома почти свободно. Обычно Анну вели к машине двое ее насильников, прижавшись к ней вплотную с двух сторон.

На этот раз они держались вдалеке, и, когда Анна садилась в такси, они тоже сели в свои машины, ничем не демонстрируя свой интерес к ней.

Выйдя из такси за квартал от нужного ей места, Анна спустилась от костела по многоступенчатой пешеходной улочке Де ла Монтань Сент-Женевьев, мимо кафе «Дё Маго», и далее, провожаемая пристальным взглядом владельца кафе Жюля Лепелетье, вниз. И, поскольку опыта у нее в конспиративной работе не было никакого, тот заметил, как она вошла в подъезд трехэтажного дома. Жюль удивился, что она не позвонила, словно дверь была открыта. Это удивление выразилось на его лице. Что не осталось незамеченным старым худощавым мужчиной, судя по внешности, арабом, который пил за столиком под зонтом свой кофе по-турецки.

Тем временем Анна поднялась на второй этаж, открыла дверь с помощью такой же «коробочки», снимающей электронную защиту, которой воспользовался киллер, и вошла в квартиру.

Ее задача была проста — убить киллера, закончившего здесь работу.

Но того нигде не было.

В спальне Анна обнаружила хозяйку дома, тихо дремлющую в старинном кресле, обитом парчой.

Однако когда она тронула ее за плечо, седая голова старухи безвольно свалилась вбок, открыв взору Анны круглую окровавленную дырку от пули среди серебристых локонов виска.

— Извините, — машинально сказала Анна.

В столовой тоже было тихо. Но трупов как будто бы не было видно.

Чувствуя, как от волнения сердце начинает вибрировать, то ускоряясь, вырываясь из груди, то вроде бы даже останавливаясь, Анна заглянула в комнату служанки. Ее здесь не было, компьютер был выключен, что она, согласно приказу, и готова была удостоверить.

«Задачка», — мысленно прошептала Анна, возвращаясь в столовую и обводя глазами ее стены и кусок коридора, который был виден отсюда. Ее внимание привлекло красное пятно, образовавшееся на белоснежном ковровом покрытии. Анна медленно, держа перед собой пистолет двумя руками, двинулась к нему, словно загипнотизированная алой набухшей поверхностью ковролина возле двери, ведущей то ли в кладовую, то ли во встроенный шкаф. Она медленно левой рукой потянула на себя дверцу, правой направив ствол в образовавшееся отверстие.