Он пишет мою книгу! - Софи Бриошь

Он делает шаг ко мне и смело, без разрешения, обнимает, сжимая в своих объятиях.

Он сильный, его руки так крепко и нежно сжимают моё тело, что я чувствую лёгкое, возбуждающее удушье.

Волна тепла накрывает меня, нега и блаженство проливаются по нервам…

Я совершенно точно знаю – это ОН.

Мой суженый, мой мужчина…

Вздох.

И я открываю глаза.

Боже, так это был лишь сон… Но почему так тесно…

Утро уже заглянуло в окно, и я вижу по очертаниям чужих ног и крепких рук, что в моей постели… Молодой мужчина!

А-а-а!!! – закричала я, но почему-то мысленно. Не проснулась, что ли, ещё как следует…

Пошевелилась – я в объятиях не только воплотившегося в реальность Морфея, но и в объятиях одеяла. И оба держат меня достаточно основательно.

– Мужчина, ау, – позвала тихонько я, одновременно пытаясь его и разбудить, и не потревожить.

Он повернулся и я только сейчас увидела его лицо.

Оно было обезображено жутким шрамом. В первый миг я невольно вздрогнула.

– Нет, Генка, она не такая как все, – пробубнил во сне парень и улыбнулся бесконечно трогательной улыбкой влюблённого человека.

Никогда не слышала, как люди говорят во сне. Где-то читала, что если вступить с ними в диалог, они будут отвечать.

Любопытство перекрыло страх.

Спросить мне случайного соседа было не о чём и всё, что я сообразила, что шепнуть:

– А какая?

– Лиды отличные, конверсия в норме, – выдал мне или кому-то во сне тарабарщину парень.

Наверное, речь про некую Лиду, не такую, как все. Мне даже немного стало завидно этой девушке: этот человек даже во сне о ней думает и смотрит там на неё так нежно и ласково…

Я стала внимательно рассматривать парня. Коротко стриженые волосы, неровный шрам, – свежий судя по всему, – пересекает лицо и, отмечая границу между лбом и виском, уходит в волосы. А, наверное, поэтому они так коротко подстрижены.

Я представила, как этот мужественный молодой человек дрался, защищая честь прекрасной Лиды, как пострадал в праведном неравном бою и мне стало его даже жаль. Он перестал казаться мне отталкивающим.

Парень спит так крепко, что мне неловко его будить. Ему снится его Лида, неужели я буду его будить. Подожду немного, ясно же, что влюблённый парень не может быть опасен.

Закутанная в одеяло, захваченная в плен его руками и ногами, я решила вспоминать свой сон и своего героя, он стал казаться мне похожим на моего случайного ночного обнимальщика и снова на меня накатила приятная волна нежности.

Мне захотелось и дальше лежать в объятиях этого мужчины и мечтать. О нём?!

Ой, дура… Писательница-мечтательница.

– Эй…Эй. – зову его и парень наконец-то открывает один глаз и смотрит на меня. – Вы проснулись?

Его трудно назвать красавчиком, но почему-то он кажется мне невероятно притягательным.

Он смотрит на меня и у меня мурашки по коже.

Макс хорош собой, подкачан, но даже в наши лучшие годы отношений, в первые месяцы ярких эмоций, я не помню за собой такого телесного волнения рядом с ним.

А тут на меня смотрит незнакомец с изуродованным лицом, и моё тело словно с ума сходит. Меня бросает в жар, накрывает смущением и желанием, я чувствую каким-то сумасшедшим чувством, что Я-Женщина, а Он – Мужчина.

Что за химия такая?

А может быть всё проще: может быть я подпольная извращенка? Увидела шрам и это меня торкнуло? Эксбиционистов штырит, если они кому-то свой причиндал покажут, а я наоборот: как фетишистка, которую незнакомый обезображенный парень, оказавшийся случайно в койке, возбудил.

Ну, а что? Раньше со мной такого не было, а вот случилось – и включилась извращенская реакция.

Маринка бы по-другому объяснила: про долгое моё воздержание пошутила. Ой, а и правда: сто лет ведь с Максом ничего не было…

Ну, зашибись: не извращенка, так озабоченная.

Парень не отпускает меня, а я не спешу вырываться из его объятий. Но всё же это не может длиться вечно, – почему?! – и в конечном счёте я прошусь на волю.

Он отпустил меня и назвал своё имя. Степан.

Боже мой, меня даже имя его манит!

В голове лихорадочно играют в пьяную чехарду мысли о том, как быть дальше.

Маринкино настойчивое предложение пофлиртовать под псевдонимом скачет выше и дальше всех.

Бурчу какую-то заезженную шутку и, словно не я сама, а какая-то выпорхнувшая на свободу часть меня, принимает стремительно решение и моим голосом выдаёт: "Будем знакомы. Оля"

Оля?! Что я несу? Ой, мамочки…

Ну, Маринка, ну и загипнотизировала ты меня!

Степан вышел из комнаты, я натянула джинсы и лёгкий желтый вязаный свитерок, глянула в зеркало и обомлела. Господи, да я "прекрасна" как утренняя девушка! После вчерашнего душа волосы лохматые, глаза сонные да и всё лицо какое-то блеклое.

Напридумывала тут из себя "женщину рядом с мужчиной", а он, вон, как быстро сбежал: не успела попросить выйти. Ещё бы. Утренняя девушка – это зрелище не для слабонервных мужей.

Прошмыгнула в ванную, пока Степан у себя в комнате. Умылась, расчесалась, пробежалась кисточкой с тушью по ресницам, подровняла брови, нанесла блеск для губ.

Но толку стараться? Я вздохнула. Эффект от первого впечатления я уже благополучно заработала в глазах Степана такой, какой заработала.

Да и вообще – что за глупости! Ему Лида снилась, а я тут взбудоражилась вся как дурёха малолетняя, которая мальчику понравится хочет.

Ну, хочу, да…

Надо держать себя в руках.

В лифте он стоит так близко, что у меня только одна мысль: вот бы лифт застрял. Перед этим качнулся хорошенько, так чтоб меня к Степану в объятия забросило. А потом погас свет и…

Нет, ну правда. Что же это со мной такое? Неужели так бывает? Почему рядом с этим парнем меня колбасит?

Мне безумно стыдно за то, что я позволяю себе всякие романтические фантазии о чужом неповинном ни в чём человеке. Вынырнула, называется, из тихого омута моей души какая-то русалка-проститутка.

Степан совершенно спокойно ведёт дежурный разговор, а я изо всех сил стараюсь не выдать своё состояние, отвечаю что-то для поддержания разговора.

Пока на ресепшн нам новая девушка-администратор, – не та, что вчера меня заселяла, – что-то объясняет, я ловлю себя на том, что сейчас она назовёт меня Юля и я опозорюсь перед Степаном… Мне становится не по себе, я готова сквозь землю провалиться.

Степан как-то странно на меня сейчас посмотрел – мне кажется, что он догадался…