Королевский убийца - Робин Хобб

Я пополз назад к своей кровати и взобрался на нее. Я не стал раздеваться и просто натянул на себя одеяло. В глазах у меня помутилось, затем сознание мое постепенно стало заволакивать тьмой. Но заснуть удалось не сразу. Я лежал и думал, каким глупым мальчишкой был прошлым летом. Я ухаживал за женщиной, а думал, что гуляю с девушкой. Эти три года разницы так много значили для меня, но я совершенно неверно понимал это. Я думал, что она видит во мне мальчика, и отчаянно хотел завоевать ее. Поэтому и вел себя как мальчик, вместо того чтобы стараться заставить ее увидеть во мне мужчину. А мальчик причинил ей боль и, да, обманул ее. И наверняка потерял ее навеки. Тьма сомкнулась, все было черно, кроме одной кружащейся точки.

Она любила этого мальчика и думала, что мы будем вместе. Я вцепился в эту искру и погрузился в сон.

Рассматривая Уит и Скилл, я начинаю подозревать, что у каждого человека есть определенные способности к этим магиям. Я видел, как женщины внезапно отрываются от своей работы и идут в отдаленную комнату, где ребенок только начинает просыпаться. Разве это не может быть какой-то формой Скилла? Я бывал свидетелем безмолвной связи, которая возникает между членами команды, долго вместе ходившими в море. Они действуют без слов, слаженно, как группа владеющих Скиллом, так что корабль становится как бы живым существом, а команда – его душой. Другие люди чувствуют родство с какими-нибудь животными. Это запечатлевается в гербе или в имени, которое они дают своему ребенку. Уит открывается человеку, ощущающему такое родство. Уит допускает понимание всех животных, но в преданиях утверждается, что у большинства использующих Уит постепенно развивается связь с одним определенным животным. Некоторые сказания повествуют, что использующие Уит постепенно приобретают повадки, а в конечном счете и обличье животных, с которыми они связаны. Этими историями, полагаю, мы должны пренебречь как придуманными в качестве средства отвратить детей от “звериной магии”.

Я проснулся в полдень. В комнате было холодно. Никакого огня. Моя одежда прилипла к вспотевшему телу. Я доковылял до кухни, съел что-то, пошел помыться, почувствовал озноб и вернулся в свою комнату. Дрожа от холода, я снова залез в постель. Позже кто-то вошел и обратился ко мне. Не помню, что говорили, но помню, что меня трясли. Это было неприятно, но я мог не обращать на это внимания. Так я и сделал.

В следующий раз я проснулся вечером. В моем камине горел огонь, и на подставке лежали аккуратно сложенные дрова. К моей постели был придвинут маленький стол, покрытый вышитой скатертью с кружевной каймой, и на подносе лежали хлеб, мясо и сыр. Пузатый горшочек с отваром из трав на дне ждал, чтобы в него добавили воды из кипящего над огнем котелка. Таз для умывания и мыло находились по другую сторону камина. В ногах моей кровати лежала чистая ночная рубашка. Она была совсем новой и должна была как раз подойти мне.

Благодарность перевесила удивление. Я умудрился вылезти из постели и воспользоваться всем принесенным. После этого я почувствовал себя много лучше. Головокружение сменилось чувством неестественной легкости, которое быстро прошло, когда я съел хлеб и сыр. У чая был привкус эльфовской коры; я мгновенно заподозрил тут руку Чейда и подумал, не он ли пытался меня разбудить. Но нет. Чейд звал меня только ночью. Я натягивал через голову рубашку, когда дверь тихо отворилась. В мою комнату проскользнул шут. На нем был зимний, черный с белым, шутовской костюм, и от этого его бесцветная кожа казалась еще светлее. Его одежда была сделана из какой-то шелковистой ткани и скроена так свободно, что он казался воткнутой в нее палочкой. Он стал выше и еще тоньше, или это только казалось? Как всегда, поражали его белесые глаза, даже на таком бескровном лице. Он улыбнулся мне и насмешливо поболтал бледно-розовым языком.

– Ты, – предположил я и обвел рукой комнату, – спасибо тебе.

– Нет, – возразил шут. Когда он помотал головой, его светлые волосы выбились из-под шапки, – но я помогал. Спасибо тебе, что умылся. Это делает мою заботу по уходу за тобой менее обременительной. Ты отвратительно храпишь.

Я пропустил мимо ушей это замечание.

– Ты вырос, – заметил я.

– Да. И ты тоже. И ты был болен. И ты спал довольно долго. И теперь ты проснулся, вымылся и поел. Но все равно выглядишь ужасно. Но от тебя больше не пахнет. Сейчас уже вечер. Есть ли еще какие-нибудь очевидные факты, которые тебе хотелось бы отметить?

– Ты мне снился. Не здесь.

Он с сомнением посмотрел на меня:

– Да? Как трогательно. Не могу сказать, что ты мне снился.

– Я скучал по тебе, – сказал я и порадовался быстрой вспышке удивления на лице шута.

– Как забавно. Может быть, именно поэтому ты столько раз сам изображал из себя шута?

– Наверное. Сядь. Расскажи мне, что тут было без меня.

– Я не могу. Меня ждет король Шрюд. Вернее, он меня не ждет, и именно поэтому я должен сейчас пойти к нему. Особенно если он не ждет тебя. – Он внезапно повернулся, чтобы идти. Шут выскочил за дверь, потом быстро заглянул в комнату. Он поднял руку в необыкновенно длинном рукаве, на котором были нашиты серебряные колокольчики и позвенел ими. – До свидания, Фитц. Постарайся вести себя получше и береги себя. – Дверь бесшумно закрылась.

Я остался один. Я налил себе еще одну чашку чая и пригубил ее. Дверь моя снова открылась. Я поднял глаза, ожидая, что это шут. В комнату заглянула Лейси и провозгласила:

– О-о, он проснулся! – И потом спросила более строгим тоном: – Почему ты не сказал, как устал? Я чуть до смерти не испугалась, когда ты проспал так весь день. – Она не стала ждать, когда ее пригласят, и хлопотливо вошла в комнату. В руках у нее были чистые простыни и одеяла. По пятам за ней шла леди Пейшенс.

– О-о, он проснулся, – сообщила она Лейси, как будто та сомневалась в этом. Они не обратили внимания на то, что я встречал их в ночной рубашке и был весьма этим смущен. Леди Пейшенс уселась на мою кровать, а Лейси стала хлопотать в комнате, приводя ее в порядок. Не так уж много дел было в моей полупустой комнате, но она сложила грязные тарелки, поворошила дрова в камине и поцокала языком при виде грязной воды для умывания и разбросанной одежды. Я стоял у камина, пока она перестилала постель, собирала мою грязную одежду и перекидывала ее через руку, недовольно втянув носом воздух, после чего оглядела комнату и выплыла из нее вместе со своей добычей.

– Я собирался прибраться, – смущенно пробормотал я, но леди Пейшенс, казалось, этого не расслышала. Она царственным жестом указала на кровать. Я неохотно залез в нее. Не думаю, что я когда-нибудь еще чувствовал себя так неловко. Она усилила это чувство тем, что наклонилась и подоткнула мое одеяло.

– Что касается Молли, – провозгласила она внезапно, – твое поведение в ту ночь было ужасным. Ты воспользовался своей слабостью, чтобы заманить ее к себе в комнату. И окончательно расстроил ее своими обвинениями. Больше я этого не допущу. Если бы ты не был таким больным, я была бы в ярости. А сейчас я серьезно разочарованна. Просто слов нет, как ты обманул бедную девушку и притащил ее сюда. Так что я просто скажу, что больше этому не бывать. Ты должен вести себя с ней благородно во всех отношениях.