Еще одна станция - Кейси Маккуистон

Она… боже. А что, если…

Огаст кладет на колени ноутбук. Ее ладони нерешительно зависают над клавиатурой.

Джейн не стареет. Она притягательная, очаровательная и прекрасная.

Она… можно сказать, живет под землей.

Курсор строки поиска Гугла выжидающе мигает. Огаст моргает в ответ.

Сквозь легкий туман истерики она вспоминает тех странных чуваков в «Билли», обсуждающих вампирское сообщество. Она была вполне уверена, что это было как-то связано с ролевыми БДСМ-играми. А что, если…

Огаст захлопывает крышку ноутбука.

Господи боже. О чем она думает? О том, что Джейн – какой-то тысячелетний суккуб, который очень любит панк-музыку, но не может уследить за изменениями в ней? Что ночами она передвигается по туннелям, ест крыс, возбуждается от первой положительной и использует свое сверхъестественное очарование, чтобы стянуть крем с SPF 75 из чужих пакетов в аптеке? Она Джейн. Она просто Джейн. Серьезно, искренне, от всего огастовского сердца: какого хрена?

Где-то под этим всем голос, похожий на маму Огаст, говорит, что ей нужен первоисточник. Интервью. Кто-то, кто может рассказать ей, с чем именно она имеет дело.

Она думает о Джерри или даже Билли, владельце ресторана. Они должны были знать Джейн. Джерри мог бы рассказать ей, как давно он готовит «Специальный Су». Если она покажет им фотографию, они, возможно, вспомнят, замечали ли они, как она шипит на банки с измельченным чесноком в морозилке. Но работа Огаст и без того висит на тонком волоске, чтобы вламываться на кухню и спрашивать, проявлял ли кто-то из бывших сотрудников признаки жажды крови.

Нет, сначала надо поговорить кое с кем другим.

Нико описывал бар, в котором он работает, столько раз, что Огаст занесла его в раздел Важных мест Бруклина: спуститься под книжный магазин по скрипучей металлической лестнице, которая грозит уронить ее в темные недра города. У нее в руке кофе для подкупа, и, к счастью, девушка, проверяющая документы на входе, ничего про него не говорит.

Она не может поверить, что работает над делом. И совсем не может поверить, что собирается совершить то, что ее мама поклялась повторить только через собственный труп, – проконсультироваться с экстрасенсом.

«Слинки» – это именно тот тип места, в котором, по ее представлениям, Нико и должен работать. Вся комната залита кроваво-красным светом, над баром, который даже издалека выглядит липким, висит гирлянда. Большая часть пола занята круглыми чайными столами, окруженными мягкими диванами изогнутой формы из потертой фиолетовой кожи, залатанной тканью со всевозможными рисунками, начиная от звездной галактики и заканчивая пикниковой клеткой. Завершающий штрих – потолок, украшенный сотнями пар детских трусишек, боксеров, кружевных трусиков, странным лифчиком или каким-то другим предметом белья, свисающим с балки.

Нико стоит за барной стойкой, в джинсовой жилетке, открывающей его руки в татуировках. Он улыбается с куриным крылышком во рту, когда видит Огаст.

– Огаст! – Он доедает крылышко и как ни в чем не бывало сует кости в карман жилетки. Огаст решает не спрашивать. – Рад тебя видеть! Привет!

Она осторожно подходит к сверкающему барному стулу, метаясь между десятком вступительных фраз: «была акция “два по цене одного”», «бариста случайно сделал мне двойной заказ», «вампиры существуют?» – пока не сдается и не ставит кофе на стойку.

– Я взяла тебе кофе, – говорит Огаст. – Я знаю, что такое ночные смены.

Он по-совиному моргает через круглые желтые очки.

– Подарок от Огаст? Какого бога я умаслил?

– Я не такая неприступная.

Он загадочно улыбается.

– Конечно, нет.

– Тебе же нравится лаванда, верно? – говорит Огаст. – В «Бин энд Берн» есть лавандово-медовый латте и… не знаю, я подумала о тебе. Я могу… выбросить его, если ты такое не любишь.

– Нет-нет! – говорит Нико. Он берет стаканчик и нюхает его. – Но мы все-таки потом обсудим твой претенциозный выбор кофейни. Тут напротив есть заведение с идеальным сочетанием жареного цыпленка и пончиков, где берут пятьдесят центов за стакан.

– Ладно. – Огаст нетерпелива. – Можно задать тебе вопрос?

– Если он о нижнем белье на потолке, – говорит Нико, отворачиваясь и доставая пару бутылок, – это началось, когда один парень оставил в туалете трусы, и теперь люди так и продолжают их приносить, а владелец думает, что это забавно.

Огаст поднимает взгляд на одни из трусов – мультяшные зубы в области паха, надпись «ВЫПУСТИ ЗВЕРЯ» сзади – и переводит обратно на Нико. Он расставил на своем рабочем месте три бутылки и смешивает горсть трав и ягод.

– Я не об этом хотела спросить, но буду знать.

– А, – говорит Нико, подмигивая, и Огаст понимает, что он и так знал. Дурацкие экстрасенсы. Она до сих пор не уверена, что верит в то, что он что-то знает, но у нее нет другого выбора, кроме как ему поверить.

– Что ж… – продолжает она. – Твой род занятий… ты знаешь о, ну… сверхъестественных вещах?

Загадочная улыбка Нико возвращается.

– Да?

– Например… – Огаст решает не менять свое выражение лица. – О существах?

– Ох, я уже в восторге, – с готовностью говорит Нико. – О каких существах?

– Знаешь что? – говорит она, слезая со стула. – Это безумие какое-то. Забудь.

– Огаст, – говорит он, и это не поддразнивание, не извинение и даже не попытка заставить ее остаться. Он всегда так произносит ее имя, мягко и сочувственно, как будто знает о ней то, чего не знает она. Она садится обратно и зарывается лицом в рукава свитера.

– Ладно, хорошо, – говорит она. – Помнишь ту девушку, о которой я вам рассказывала? Которую я пригласила на свидание?

Нико ничего не говорит. Когда она поднимает взгляд, он продолжает отмерять ликеры.

– Ее зовут Джейн. Она ездит тем же поездом, что и я. «Кью», каждое утро и каждый полдень. Сначала я думала, типа «ого, да уж, безумное совпадение, но наверняка у кучи людей одинаковые маршруты, и…» я очень старалась сесть на тот же поезд, что и она, и это, как я сейчас понимаю, похоже на преследование, но клянусь, я не вела себя странно – в общем, сегодня на работе я нашла это.

Она пододвигает фото к противоположному краю бара, и Нико поднимает свои солнечные очки на лоб, чтобы его рассмотреть.