Ошибка президента - Фридрих Незнанский

– Это естественная реакция, – объяснил Точилин, продолжая держать шприц в руках. – При введении в организм какого-то очень сильного аллергена резко падает кровяное давление, происходят спазмы бронхов, нарушение сердечной деятельности. А затем – паралич дыхательного центра и – все. Летальный исход.

– Но как это могло случиться? – спросил Дроздов. – Он вроде ничего не принимал.

– Президент проглотил свое лекарство, – пробасил один из охранников. – Сам принимал и жене дал. Эту штуку для прояснения ума.

– Надо взять на экспертизу, – посоветовал Точилин.

– Но он и вчера его принимал, – ответил Дроздов. – Никаких последствий не было.

– Тем не менее кроме «тонусина» подозревать нечего, – ответил Точилин.

В этот момент Президент открыл глаза.

Он немало удивился, увидев склонившиеся над ним встревоженные лица. «Наверно, я в обмороке был, – подумал он. – Совсем здоровье ни к черту».

– Андрей Степанович, как вы себя чувствуете?

«Кажется, племянник Женька». Президент качнул головой, стараясь сбросить остатки неприятной тяжести.

– Кружится все, перед глазами черные точки. Но уже становится лучше.

– Андрюша, что с тобой? – это пришла в сознание его жена. – Где твой галстук?

– Андрей Степанович, – сказал Дроздов, – вам и вашей супруге внезапно стало плохо, и ваш племянник, – он указал на Точилина, – сделал вам необходимый укол.

– Молодец, Женька,– похвалил племянника Президент, – не зря в Америке учился.

– Мы бы хотели взять на экспертизу препарат, который вы приняли, – сказал Дроздов.

– Да с ним-то все в порядке, – возразил Президент. – Я его уже сколько раз принимал. Никогда такого не было.

Дроздов посмотрел на молодого врача.

– Возможно, передозировка,– нашелся Женя Точилин. – Вы когда принимали его в последний раз, Андрей Степанович?

Президент на миг задумался:

– Ну, еще в Нью-Йорке. Вчера, я думаю? Или это было уже сегодня? С этими временными поясами не сразу сообразишь…

– Препарат же еще не окончательно проверен, – сказал Женя. – Вдруг там какие-то примеси… Давайте я отнесу его на экспертизу в нашу институтскую лабораторию.

– Ну раз так, – Президент вынул из кармана пузырек с капсулами «тонусина» и отдал племяннику. Тот вернулся на свое место и аккуратно положил пузырек, но не в портфель, а в небольшой кейс.

– Здесь у меня самое ценное, – объяснил он.

– Голова какая-то тяжелая, – сказал Президент, – А у меня же еще встреча с ирландским премьером… Когда прилетим?

– Да мы уже… – растерялся Дроздов. – Ребята, – обратился он к бортпроводникам, – сколько мы уже стоим?

– Да скоро два часа будет.

– Вот тебе и на! – воскликнул Президент. – Он же меня ждет!

– Андрей Степанович,– твердо сказал Женя Точилин, – я как врач вам выходить из самолета запрещаю. Еще, чего доброго, свалитесь с ног или будет вас качать из стороны в сторону.

– Опять скажут – напился, – проворчал Президент. – А что же делать?

– Я сейчас спущусь на поле и скажу, что вы по болезни не можете выйти. Другого пути нет.

Президент только вздохнул и стал застегивать рубашку.

Шашлычная «Аштарак», примостившаяся у вокзала в Калуге, представляла собой переделанное под общепит здание бывших билетных касс. Снимавшая это помещение семья беженцев из Спитака украсила свое заведение как могла – стены выкрасили в желтый цвет и на них старательно, но очень непрофессионально нарисовали шашлыки на шампурах, оранжевую курицу на блюде и стаканы с напитками таких ядовитых цветов, что, будь они действительно таковы, пить их было бы опасно. Над входом красовался длинный железный лист с надписью «Аштарак», выведенной большими неровными буквами на фоне белеющих горных вершин.

Днем здесь часто можно было видеть самого хозяина – Вассака Саакяна, плотного, приземистого мужчину, который появлялся в сопровождении очередного друга, знакомого или нужного человека, усаживал его за стол и, потчуя красным вином, пивом, а то и водкой, угощал до отвала шашлыками и тут же угощался сам.

К кухне хозяин никакого отношения не имел. Там работала хозяйка – сильная мощная женщина с начавшими седеть черными волосами. Она трудилась не покладая рук, следя за кухней, принимая деньги и обслуживая клиентов. Присесть за стол, подобно тому как это делал ее муж, она не могла и на минуту. Был у нее помощник, хотя и не слишком толковый – русский испитой мужичонка, в обязанности которого входило убирать со стола, подметать пол в зале, чистить картошку и другие овощи, перебирать рис на суп харчо. Работал он спустя рукава, а бывало, и вовсе не приходил: когда у него появлялись лишние деньги и он обычно пускался в загул. Но хуже было другое – за ним все время нужно было приглядывать, как бы чего не стащил.

После обеда приходили дочки – круглолицые пухленькие девочки-двойняшки с яркими бантами в непокорных темных кудрях. Вместо того чтобы помогать матери, они затевали шумные игры, прыгали, бегали по кухне. Так что, в сущности, Гаянэ, так звали хозяйку, приходилось все делать самой. Однако муж выполнял одну очень важную роль, которую не мог доверить жене, – он сам имел дело с милицией и рэкетирами, улаживая свои дела за стаканом вина и хорошим шашлыком.

Поэтому, когда к Саакянам приехал Сергей, они ничего не имели против. Он был сыном их соседки еще по Аштараку. После свадьбы они перебрались в Спитак, но во время землетрясения их дом был полностью разрушен, и Саакянам с тогда еще совсем маленькими девочками удалось осесть в Калуге. Это, конечно, не Ростов и не Москва, но город совсем неплохой, а главное – они появились здесь еще в советское время и бежали от землетрясения, а не от войны. Поначалу все им только сочувствовали, и городские власти не только не пытались от них избавиться, но даже помогали. В целом они были довольны жизнью.

Вассак платил дань местным рэкетирам, бесплатно кормил и поил участкового, и его заведение никто не трогал. Торговля на вокзальной площади шла бойко, и только Гаянэ все время жаловалась, что ей рук не хватает. И тут как раз появился Сергей.

Сосед в Аштараке – это близкий человек, куда ближе, чем даже родственник в Москве. К соседям можно зайти едва ли не в любое время дня и ночи по любому поводу, они всегда в курсе всех дел, они разделяют радости и сочувствуют горю. Нельзя даже представить, чтобы соседей вдруг забыли пригласить, скажем, на свадьбу или поминки – да никто и не ждет приглашения: женщины просто идут к соседке и предлагают помощь во всем.

Сосед остается близким человеком и за тысячи километров от родного городка. Саакяны ни о чем не спрашивали Сергея, хотя и догадывались, что у него какие-то сложности с милицией. «Захочет – сам расскажет», – таков был обычай. Но Сергей ничего не рассказывал. В первые два дня Вассак сидел с ним за дальним столиком подальше от посторонних глаз и угощал по первому разряду, на третий день Сергей по собственному почину стал рассчитываться с клиентами и жарить шашлыки на заднем дворе. До кухни его не допустили – не мужское это дело.