Ведогони, или Новые похождения Вани Житного - Вероника Кунгурцева

— Ой–ё–ёй! Сколько воды кругом! А травы–те на берегу совсем сухие! Надо бы полить! Чего вода зря простаивает, а, Ваня?! Пекло изрядно. Ребята вспотели, бросили весла — и плот едва–едва плыл по мутной водице.

Десантница, как завидит человека, вышедшего к речке за какой‑нибудь надобностью, так орать начинает, дескать, что это за село и далёко ли до города Будённовска… Там‑то ее тетка и проживала. Но все спрошенные махали им вниз по течению, плывите, дескать, дальше… Наконец какая‑то девочка, стоявшая по колено в воде, крикнула, Будённовск, де, во–он там…

Опять ребята принялись веслами работать — и вдруг увидели, что с той стороны, куда девчонка указала, летит туча птиц… Вначале черная была туча‑то: из ворон, галок да скворцов сбита, потом стала золотисто–серой — это воробьи летели, а после побелела — голуби крыльями махали…

— Куда это они? — удивился Ваня. А Березай ткнул в небо пальцем и сказал:

— Бобо!

— Всё‑то тебе бобо! — проворчала Стеша. — Ну, летят птицы по какой‑то своей надобности — ну и что?!

А Ваня ждал, когда городок появится, и волновался: как‑то примет их Стешина родня! Хотя девочка клятвенно заверяла, что тетка с ума сойдет от радости!.. Но одно дело племянницу принимать, а другое — неизвестного мальчишку, да еще лешака в придачу… Ну, пускай двухгодовалого лешачонка выдадут они за подростка–пацана… И пускай кормить его не надо, найдет себе Березай древесное пропитание, а всё ж беспокойство… Да и потом — Ваня‑то не опилками питается…

— Ничего, не обеднеет тетка, — успокаивала его Степанида Дымова, — я же жила у твоей бабушки, теперь ты у моей тетки поживешь, вот и будем квиты!

В Будённовск приплыли, когда солнце уж высоко стояло, — уточнили у встречного лодочника, что это за городок такой, — плот вытащили на берег и спрятали в кустах, а вдруг пригодится!.. От Кумушки–реки уходить не хотелось — уж такое стояло пекло! Хотя и река совсем сомлела, еле текла, и до того прогрелась, что, небось, рыба в ней стала потихонечку вариться! Вот это жара — так жара! Вот что значит юг!

Поблукали[33]среди домов, утопающих в садах, в поисках нужной улицы, и тут Стеша припомнила, что тетка ее в больнице работает, небось, в будний день на работе она, пошли, де, в больницу! Больницу‑то им сразу указали! И быстрёхонько отыскали они здание, похожее на букву «г». Ваня тут еще больше взволновался: ведь когда‑то больница — была его дом родной! Давно, правда, это было — больше двух лет прошло, а всё же… Ведь не бывал он с тех пор ни в каких больницах — эта первая…

Лешачонок наотрез отказался входить внутрь «голы» — и остался на крыльце.

Вошли в вестибюль — Ваня сразу учуял больничный дух… Как вроде вправду в ужгинскую инфекционку попал!.. Даже сердце захолонуло! А уж когда белые халаты на медперсонале увидал, так всё — хоть на шею медсестрам бросайся! Стеша же, не замечая Ваниного состояния, спрашивала, на работе ли такая‑то… Сказали, нет ее, не ее дежурство, дескать. Повернулись уходить — и тут шум какой‑то раздался, как вроде самосвал гравия на железо высыпали… Что такое! И опять сыплют… И опять…

Ваня со Стешей выскочили на крыльцо и увидали: толпа народу движется к больнице, а впереди и сзади и с боков какие‑то люди в камуфляже и с автоматами в руках… Да у каждого из камуфляжных на лбу повязка: у кого черная, у кого зеленая[34]!.. А над толпой вертолет летит… Вдруг какой‑то парень вырвался из толпы и побежал, заскочил на забор, вот–вот на ту сторону переметнется — да не успел, раздался выстрел: и парень упал.

— Ученья! — уверенно сказала десантница.

— А не война?! — неуверенно воскликнул Ваня.

Не успели ребята разобраться, что к чему, как подтолкнули их автоматные стволы к дверям, дескать, а ну живо, туда! Да еще снабдили указания автоматов крепкими матюгами! Ваня глянул в глаза человека с черной повязкой — и понял, что это не шуточки! Явно это люди гор — боевики! А малый лешак уперся, дескать, не пойду в пещелу… Десантница, уже понявшая что к чему, живо–два завязала косынкой круглые лешачиные глаза, как вроде они в жмурки играть собрались, и ребята, подхватив Березая с двух сторон, подтолкнутые сзади хорошими пинками, влетели обратно в вестибюль. Толпу, загнанную в больницу, разбили на части, и боевики с повязками погнали народ по палатам.

Ребят с лешаком и еще человек тридцать загнали в палату на первом этаже. Когда горец с зеленой повязкой, ворвавшись в помещение, дал автоматную очередь в воздух, в палате раздалось «уа–уа», оказывается, тут кормили младенцев. Видать, это было родильное отделение. Женщины закричали и прижали дитёнков к груди.

Боевик приказал всем сесть на пол, выглянул в дверь — и заорал, что тут младенцы, чтоб их убрали отсюда к чертовой матери! Женщины завыли, но боевик велел всем сидеть тихо, иначе кому‑то, де, будет очень больно… Все, даже младенцы, смолкли.

И на улице была страшная тишина: не шумел транспорт, не лаяли собаки, не пели птицы… Да, птицы! Как же Ваня‑то не допетрил, встретив тучу покидавших гиблое место птиц, что к чему… Бабушка‑то Василиса Гордеевна сразу бы догадалась — и повернула бы плот вспять… Ох, Кумушка–речка не в добрый час принесла ты их в этот город! Да реке‑то откуда бы знать про людские дела!.. А вот с птицами он сплоховал!..

Все сидели на полу. Ребят затерли в угол, рядом оказались нарядная женщина и мужчина в спортивном костюме, видать, знакомые, потому что они переглядывались меж собой. Женщина, когда боевик оказывался спиной, одними губами пыталась что‑то сказать мужчине. Тот мотал головой, дескать, не понимаю. Ваня тоже попытался читать по ее губам, — но тщетно. Она крутила перед собой указательным пальцем, потом прикладывала руку к уху, — Ваня понял так, что она куда‑то позвонила, и мужчина тоже понял, кивнул, тогда женщина принялась пальцем выписывать буквы у мужчины на спине. И опять он закивал. Женщина улыбнулась.

Может, она успела позвонить куда надо — и теперь их спасут?! Вот они полоны–те русские… Собирались капитана выручить из плена — да сами попали в полон!.. Эх, Добрыню Никитича бы сюда! Или старого казака Илью Муромца!.. И Ваня явственно услышал в могильной тишине скрипучий голос Василисы Гордеевны:

Рвал он оковы железные,

Хватал он поганого татарина,

Который покрепче, который на жиле не рвется.

Взял татарином помахивать:

В одну сторону махнет — улица,

В другую — переулочек…

Да только нет тут богатырей, а Ванина дружина хоробрая состоит из рыжей девчонки, малого дитенка-лешачонка, растения в горшке да куклы!.. Вот и все богатыри, вот и все поленицы удалые!