Чего хотят… - Диана Куро

проверили, — мама Люба запнулась и замолчала. — Камера есть в коридоре, откуда видно дверь моего кабинета. И пока меня не было, туда зашел только Денис. Что было внутри, мы и не узнаем, как и то, куда же делся конверт…

— Ничего, — Тамара Алексеевна ободряюще положила руку на плечо декана. — Все образуется. Студентам об этом знать, конечно, не стоит. Но родителей Дениса мы должны оповестить.

— Уже. Но он совершеннолетний, поэтому…

— Все будет хорошо, мы справимся, — повторила Тамара Алексеевна. — Потому что…

Ее голос становился тише, потому что у меня уже не было сил слушать. Дениса обвиняют в краже. Как? Почему? Ведь это неправда. Это какая-то ужасная ошибка. Ветров на такое неспособен. Вот только, похоже, они уже все решили, так как подозреваемых больше нет. А я не верю, Денис не такой. Он, конечно, придурок, который вечно попадает в неприятности. Но не преступник.

Послышался приближающийся стук каблуков. Я быстро вскочил на ноги и как можно тише помчался к аудитории, в которой у нас проходила лекция. Кажется, все были так отвлечены болтовней, что и не заметили моего слишком длительного отсутствия. Разве что Олег сопроводил меня подозрительным взглядом. Я положил флешку на преподавательский стол и вернулся за парту. Тамара Алексеевна, вернувшись, сразу пресекла все вопросы группы. Было видно, что ей тяжело сдерживать свои переживания, но она хорошо держалась. Денис так и не появился, его вещи оставались на парте. Когда все начали вставать с мест и собираться на следующую пару, я сложил вещи в рюкзак Ветрова и хотел было забрать их с собой.

— Витя, — неожиданно за моей спиной возникла Тамара Алексеевна. Бесшумное появление она освоила не хуже замдекана. — Оставь, пожалуйста, вещи Дениса, я отнесу их на кафедру.

— Но… А если он придет на пару?

— Тогда он их оттуда и заберет потом, — я осознал, что наш куратор, видимо, понимает, что Ветров сегодня больше на занятиях не появится. Оставалось только послушаться ее и оставить рюкзак. Как ни странно, у двери меня снова поджидал Олег.

— Что, Лера опять куда-то упорхнула? — мрачно поинтересовался я.

— Она попросила девчонок показать, где тут библиотека. Говорят, что у вас там канарейки какие-то.

— Ага, есть такое. А ты опять отбился… — я чуть было не ляпнул «от стада», но вовремя заткнулся. Глупо срывать свою злость на ни в чем не повинных людях — от других?

— А эта ситуация сильно его расстроила. Ах, они же лучшие друзья с этим… Денисом. Так где проходят лабораторные по физике?

— Тут же, на третьем этаже, идем, — я пошел к лестнице, а Олег следом.

Интересно, стоит ли сейчас спросить о его семье? Хотя, стоп, лучше не стоит, он ведь думает, что я ничего про это не знаю. Потом еще будет подозревать, что я просто использую наше знакомство. А почему-то мне этого не хотелось. Неужели все еще искренне надеюсь с ним подружиться? Иначе почему на лабах по физике мы неожиданно опять оказались рядом? Нет, просто дело в том, что над лабораторной работой надо корпеть в паре. По обыкновению я делал задания вместе с Женей, но сейчас неожиданно он решил помочь Лере. Насколько я успел понять из очень короткого объяснения, они пересеклись в библиотеке, и по пути на пару девушка пожаловалась о своих проблемах с физикой. Как же я забыл, какой Леонов рыцарь, что тут же решил прийти на помощь даме в беде. Таким образом, Олег вновь оказался моим соседом.

Но что теперь будет с Денисом? Его же не могут посадить, верно? Ну не могут посадить человека за то, чего он не совершал! Ну а если вдруг… Нет, никаких вдруг! Я абсолютно уверен, что мой друг невиновен и по-другому быть не может!

— Я не верю в это, и все! — рявкнул я. Вслух.

Олег оторвал глаза от тетради и посмотрел на меня.

— Сомневаюсь, что это имеет какое-то отношение к лабораторке. И во что же вы не верите, товарищ Станиславский?

— В то, что… Э-э… Неважно, — буркнул я. Черт, а ведь меня просто подмывало сейчас выговориться.

— Переживаешь за своего друга, да? — у меня и так все на лице написано. — Видно, между вами очень крепкая дружба. Неужели все началось с одинаковых портфелей?

— Что? — сначала не понял я, а потом вспомнил, что рассказывал о чем-то подобном Олегу. — Ах, это. Нет, на самом деле не… Честно говоря, я вообще его какое-то время ненавидел.

— Да ну? А почему?

Я открыл рот, но потом вновь его захлопнул. Ну почему мне так и хочется сейчас рассказать об этом Релинскому? Видя, что я опять ушел куда-то в себя, и неизвестно, надолго ли, Олег вновь обратился к своим вычислениям. Я тяжело вздохнул.

— Это было еще в пятом классе…

Кто-то хочет стать друзьями

Бесит. Бесит. Как же меня все это бесит! Точнее, не все, а в последнее время эти трое. Барков, Дорофеев и Ветров. Дружная троица, блин. Не знаю точно, почему они так спелись. В первый год я еще ни с кем не подружился, только кое-как запомнил имена своих одноклассников. Школа — это вам не детский сад, тут все сложнее. А к средним классам я имел возможность убедиться, что друзей надо выбирать тщательно. Но пока у меня получалось тщательно выбирать только врагов. Диман Барков был самым крупным в нашем классе, ходил в какую-то спортивную секцию. Видимо, на сумо. Дорофеев Никита по сравнению с ним казался настоящим дрищом. Вообще про него мало что было известно, эдакая «темная лошадка». Непонятно, как в их компанию затесался Денис Ветров. Внешне он не был особо сильным, наоборот, выглядел все время улыбающимся придурком. Стоило ему что-то сказать, как полкласса покатывалось со смеху. Видимо, этим и привлек внимание Баркова и Дорофеева. Да и казалось, Ветров легко может найти общий язык со всеми, даже со странным Никитой и агрессивным Димочкой. Но ко мне это, похоже, не относилось.

— Ой, прости, — в бок кто-то очень больно врезался. Мимо меня проплыл ржущий Барков. — Я тебя не заметил. Ты такой мелкий, блоха!

Рядом с ним, понятное дело, стояли его друзья-приятели. Дорофеев тоже мерзко захихикал, а Ветров как будто мечтательно витал в облаках. И это меня бесило больше всего.

— Ничего страшного, — в ответ улыбнулся я. — С твоими габаритами, Диман, кто угодно пушинка.

Когда я вспоминаю о прошлом, мне всегда кажется, что я отпускал весьма остроумные замечания… язвительным тоном… с презрением на благородном и мужественном лице. Боюсь, это вряд ли было так, но у