Случайная связь - Слава Доронина

– Без понятия. Ты мог сбить кого-нибудь на своём шаттле. Мог снова разнять драку. Или тебя кто-то подрезал на светофоре, и ты не смог пережить эту несправедливость, – перечисляю я. 

– Кстати, про светофор, – перебивает он меня с набитым ртом. – Мне пришло пять штрафов. Пять, лапуль! Ты точно водить умеешь? Покажи мне права. 

Гад. Напрашивается идти ночевать в машину? Так я вмиг ему это устрою. И права в спину кину, чтобы изучал и было чем заняться до рассвета.

– Ты уходишь от темы. – Я всё же беру себя в руки, подавляя вспышку злости.

– Тот отморозок в парке, которого я лицом в асфальт вжал, оказался сынком одного из ваших высокопоставленных. Папаша его захотел, чтобы за разбитый нос я извинился перед сопляком лично.

– И ты, конечно, не принёс, поэтому на тебя написали заявление? 

– Ага. Но уже забрали, – говорит он, жуя вторую шоколадку. – Спасибо Яру, быстро всё разрулил. Ну и бабки я заплатил. Куда без них. Собственно, благодаря Привалову на меня новое заявление не накатали, когда я всё же одумался и пошёл приносить извинения говнюку. 

Я смеюсь и ловлю себя на мысли, что ведь люблю другой тип лица, другой цвет глаз, и таких мужчин, как Измайлов, никогда не было в моём окружении, но теперь я без ума от внешности Паши. Наверное, потому что в нём много мужественности, и ещё мне нравится, как он шутит. 

– Пить хочу. Принеси водички, лап, – просит Измайлов. 

– Бутылка стоит рядом. Ты весь день, что ли, не ел? 

– Угу, – отзывается он. 

Выпивает всю воду и тянется к третьей шоколадке. Мне становится его жаль. 

– Ну что ты как не родная стоишь в сторонке? Не люблю в одиночестве челюстями работать. К тому же ты нарастить округлости хотела? Иди ко мне.

Я присаживаюсь рядом и беру батончик. Обожаю сладкое. В моей сумочке всегда найдётся место для какой-нибудь вкусняшки. 

– А теперь моя очередь. Что у вас с мужем случилось? Почему разводитесь? Кто инициатор? 

– Я. 

Повисает пауза, но ненадолго:

– Муж против, как я понимаю? – аккуратно продолжает допрос Измайлов. 

– Против, – отвечаю односложно, по-прежнему не желая касаться этой темы.

– Не хочешь говорить? – замечает он.

– Не хочу.

Измайлов внимательно смотрит на меня, а потом поднимает с пола пустую бутылку и идёт в ванную. Включает воду, набирает бутылку до краев и выпивает половину жадными глотками. Вытирает рот тыльной стороной ладони и поворачивается ко мне. 

– А дезинформировала зачем? Не нравлюсь? – серьёзно спрашивает он.

Я доедаю шоколадку, выкидываю фантики с кровати в мусорное ведро. Подхожу к Паше, забираю бутылку и допиваю оставшуюся воду. 

– Нравишься. Но держать дистанцию как-то больше по душе.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Измайлов ловит меня в кольцо сильных рук. 

– И ты мне нравишься, Софья, – говорит он и накрывает мои губы своими. 

Я пытаюсь сопротивляться, но Паша глушит протесты нежным натиском и движением языка. Нам обоим очень сладко – я чувствую вкус шоколада, когда отвечаю на его поцелуи. Измайлов крепко прижимает к себе, его ладонь изучает мои изгибы.

– Очень нравишься, – повторяет он хриплым голосом, опускает бретели топа и проводит пальцами по ключице, посылая горячие импульсы в низ живота. 

Я думала, он накинется на меня резко, как голодный, но нет. Будто намеренно затягивает пытку, доводит до безумия, точки невозврата. Отрезая пути к отступлению. Прерывает поцелуй, трётся щетиной о мою щёку и смотрит в глаза испытующим взглядом.

– Да или нет? 

Мне тяжело даже представить, что сейчас я могла бы сказать нет. Он читает это в моих глазах, резко разворачивает и целует в плечо, стягивая с меня пижамные шорты.

Слышу, как Паша возится с ремнём на джинсах, доносится шелест фольги, и разорванная упаковка презерватива летит в раковину. Я следом оказываюсь вжатой в холодный гранит.

Гадёныш! Знал, что всё этим закончится? 

– Нет, но очень на это рассчитывал, – опаляет дыханием щёку. – Вот значит какого ты обо мне мнения, лапуль? Гадёныш, да?

До меня не сразу доходит, что я сказала это вслух. 

Ничего не успеваю ответить – Измайлов заполняет меня толчком. Колени слабеют, сердце начинает бешено стучать в груди, мысли улетучиваются. Как же с ним хорошо. Может, Аньке надо сексом почаще заниматься, чтобы глупостями голову не забивать? И мне тоже, чтобы окончательно забыть о Владе и шести годах, проведённых в браке не с тем мужчиной.

Я открываю глаза, испытывая сильное чувство жажды. В кровати, кроме меня, никого нет. Собственно, как и в самом домике. Между ног тянет, в голове вата. Я чувствую себя разбитой. После такого «отдыха» нужно ещё несколько дней отдыха, если наш секс-марафон с Измайловым получит продолжение. А может, мне всё приснилось? Смотрю на тумбочку рядом с кроватью – там лежит телефон Паши и ключ от его шаттла. Значит, не приснилось.

Этот ненасытный и впрямь похож на Дракулу. Вон даже умчал куда-то с рассветом, выпив из меня силы. Ему действительно подходит это сравнение. Голодный кровосос, который идёт к своей цели напролом. По ощущениям, меня ещё не испили до дна, и пьёт Измайлов далеко не кровь, а мои стоны и эмоции, но всё же. Я без сил. 

Вылезаю из-под одеяла и иду в душ. Стою под струями воды, делая их то холодными, то горячими, почти двадцать минут, чтобы хоть немного прийти в себя. Мне хорошо. Везде. И внутри, и снаружи. И безумно нравятся эмоции, которые дарит присутствие Измайлова.  

Захожу в комнату и замечаю источник своих мыслей лежащим на кровати и что-то делающим в телефоне. Лицо у кровососа сосредоточенное. 

– Ты всегда так долго спишь? Я боялся разбудить тебя урчанием своего голодного желудка и пошёл на запах еды, – кивает он на прикроватную тумбочку, и я замечаю поднос с едой. – Это твоя порция. Я уже поел. Не знаю, что любишь, поэтому всего понемногу закинул. 

Паша поднимает на меня взгляд, когда я долго не отзываюсь. 

– Ну что застыла? Ешь. Мне нужно решить пару вопросов, и я твой. На весь день. Хочешь?

Мой на весь день? Нужно подумать. Всё же я не могу похвастаться таким здоровьем. 

Иду к кровати и присаживаюсь рядом, осматриваю поднос и перевожу глаза на Пашу, который опять весь в телефоне.

Я и не предполагала, что так проголодалась, но слюнки текут от вида омлета и тостов с красной рыбой. И от чашки кофе исходит такой умопомрачительный аромат, что я прикрываю глаза от блаженства. 

– Это всё мне? – тихо уточняю. 

– Тебе. Я и так полстоловой снёс. Зверский аппетит после тебя, лап.