Турист - Олен Стейнхауэр

— Я думал, тебе песня понравилась.

— Да, понравилась.

Тина составила им компанию, усевшись на другом краю дивана.

— Это было потрясающе, Мило. Ты бы видел.

— Но я не победила.

— Не огорчайся. Когда-нибудь ты еще будешь дирижировать Нью-Йоркским филармоническим оркестром, а Сара Лоутон — продавать чипсы в «Фаддракерсе».

— Мило. — Тина покачала головой.

— Я же просто так говорю.

По губам Стефани скользнула недобрая улыбка.

— Ага.

Мило принялся за лапшу.

— Запись-то у нас есть?

— Папа не смог настроить фокус, и я получилась слишком маленькая. — Двух первых мужчин в своей жизни Стефани различала именно так: Патрик был папой, а Мило — папочкой.

— Он ведь уже извинился, — вступилась за отсутствующего Тина.

Обида была еще слишком свежа, а потому Стефани ничего не сказала и молча сползла на пол, к игрушкам.

— Ну? — спросила Тина. — Расскажешь?

— Все хорошо, — пробормотал Мило, не успевая проглотить лапшу.

— Куда?

— Куда что?

— Том снова отправляет тебя куда-то. Поэтому и позвонил — подготовить почву. Из всех цээрушников он самый неловкий.

— Подожди-ка…

— А еще, — перебила она, — у тебя на лице написано. И глаза виноватые.

Аппетит пропал. Мило уставился в телевизор. Роудраннер снова бросал вызов законам земного притяжения, тогда как Вайл И. Койот вместе со всеми бился в цепях законов физики.

— Нужно слетать в Париж, — тихо сказал он. — Я вернусь к субботе.

— Ты ведь больше не занимаешься этой работой.

Мило не ответил. Тина, конечно, права, но за последний год он так часто отлучался «по делам», что ее обеспокоенность рано или поздно все равно бы прорвалась. Она знала, чем он занимался до того, как они познакомились, но выходила замуж за человека, который расстался с прошлым.

— Почему так важно, чтобы в Париж летел именно ты? Разве Компании некого больше послать? По-моему, головорезов у нее хватает.

— Дело касается Энджелы Йейтс. — Мило еще больше понизил голос. — У нее серьезные неприятности.

— У Энджелы? Той, что была на нашей свадьбе?

— Наверху подозревают, что она продает информацию.

— Не может быть, — Тина покачала головой. — Энджела, она же девушка с постера «Мы против Них». Патриотка подстать Джону Уэйну.

— Поэтому и нужно, чтобы полетел я. — На экране Вайл И. Койот вылез из какой-то дыры, промчавшись по ней не меньше мили. — Парни из отдела внутренних расследований этого не знают.

— Ладно. Но к субботе ты должен быть дома. Иначе улетаем в «Дисней уорлд» без тебя. Так, солнышко?

— Так, — подтвердила Стефани, не отрываясь от экрана.

Мило поднял руки.

— Обещаю.

Тина потерлась о его колено, и он привлек ее к себе, вдыхая запах чистых волос. Тем временем Вайл И. Койот тоже сумел обойти обязательные для остальных физические законы и вопреки всему остался жив.

Тина повела носом, потом прошептала:

— Ты что, курил?

Если вы хотите посетить здание на пересечении 31-й Западной улицы и авеню Америк, имейте в виду, что камеры наружного наблюдения покрывают весь тротуар и подъездную дорогу. Вы только подходите к двери, а вас уже ждут, и Глория Мартинес, строгая сорокалетняя вахтерша, заранее знает, кто пожаловал. За несколько лет у них сложился шуточный ритуал: Мило пытался флиртовать, Глория остужала его пыл напускной суровостью. Она знала, что его жена наполовину мексиканка, и считала своим долгом напоминать о необходимости держать ножи и прочие острые вещи подальше от кровати.

Поблагодарив за заботу, Мило улыбнулся в укрепленную на терминале камеру, повесил на грудь идентификационный бейджик и в очередной раз пообещал Глории сбежать с ней на недельку в Палм-Спрингс. В ответ она провела пальцем по горлу.

Возле кабинок лифта дежурили три швейцара, габаритами и сложением напоминавшие футболистов. У них были ключи от четырех секретных этажей, с девятнадцатого по двадцать второй, которые и составляли владения Тома Грейнджера. На этот раз Мило сопроводил наверх высокий, бритый наголо чернокожий по имени Лоуренс. Хотя они и знали друг друга не первый год, в кабине бдительный «швейцар» проверил Мило с помощью металлодетектора. Прибор, как обычно, запищал у бедра, и Мило достал из кармана связку ключей, мелочь и сотовый.

Кабина миновала девятнадцатый этаж с его узкими коридорами и пронумерованными дверьми, за которыми работали люди, умевшие при необходимости разговорить самых неразговорчивых. Женевская конвенция нередко становилась здесь предметом шутки. Двадцатый временно пустовал, а двадцать первый служил хранилищем бумажных файлов отдела, копировавших электронные оригиналы. Двери лифта открылись только на двадцать втором.

Посторонний, случайно попавший в департамент Туризма, не нашел бы здесь ничего необычного. Просторное помещение открытой планировки с разделенными низкими перегородками кабинками, где трудились за компьютерами бледные Туроператоры, перерывавшие горы информации, чтобы составить двухнедельный отчет — на здешнем языке Путеводитель — для Тома Грейнджера. У Мило двадцать первый этаж неизменно ассоциировался со счетоводческой конторой из романов Диккенса.

До 11 сентября и крушения предыдущего офиса, располагавшегося в Башне-7 Всемирного торгового центра, департамент Туризма делился по географическому признаку на шесть секций — по числу континентов. Затем, после переезда на новое место и тщательной проверки, которой подверглись все разведывательные службы, Туризм реорганизовали по тематическому принципу. Секций стало семь. Та, в которой работал Мило, занималась терроризмом и организованной преступностью.

Штат каждой секции состоял из девяти Туроператоров и руководителя, так что всего на авеню Америк (не считая разбросанных по миру Туристов, численность которых не раскрывается) трудился семьдесят один человек, включая директора департамента Тома Грейнджера.

Четверть, сказал старик. Сокращению подлежала четвертая часть персонала.

Сам Грейнджер принимал начальство — Теренса Фицхью, заместителя директора Лэнгли по тайным операциям, наносившего порой неожиданные визиты с единственной целью — указать старику на его некомпетентность. Мило ждал за дверью, когда мимо со стопкой свежеотпечатанных листов протопал Гарри Линч, молодой еще парень из той же, что и Мило, секции. Увидев коллегу, он остановился.

— Как прошло?

— Что прошло? — Мило непонимающе заморгал.

— В Теннесси. Я перехватил радиообмен вечером во вторник и сразу понял — это наш парень. Потом, конечно, еще долго проверяли, но я задницей чувствовал…