Наследница Каменной пустоши - Делия Росси

– Потанцуем? – предложила Люся.

По комнате поплыли звуки аргентинского танго.

Стахов прищурился. Он окинул Скрябину насмешливым взглядом, перевел его на меня и, усмехнувшись чему-то, рывком притянул к себе мою подругу.

– Потанцуем, – резко сказал постоялец.

Скрипка выводила душещипательную мелодию, ей вторили контрабас, рояль и бандонеон. Хрустальные подвески люстры качнулись, отбрасывая на стены причудливые блики.

Лекс сделал шаг, другой, Людка прижалась к нему всем телом. Ее нога оказалась на бедре мужчины, в глазах загорелся огонь…

Я почувствовала, как сбилось дыхание. Эти двое выглядели воплощением страсти и секса. Стахов вел уверенно, слегка небрежно, он двигался так, будто танцевал всю жизнь, а Людка, с которой мы пять лет занимались в студии, оказалась для него хорошей парой.

– Лерочка, можно? – подошел ко мне Этьен.

Он протянул руку.

Я с сомнением посмотрела на постояльца.

– Ты что, умеешь?

– Да, меня бабушка научила.

Какая интересная бабушка! Живет в деревне, танцует танго… Уникум, однако.

– Ну что ж, проверим.

Я шагнула к парню и решительно вложила ладонь в его руку. Этьен не стал медлить. Он развернул меня и повел в танце. Поначалу постоялец двигался робко, словно пробуя силы, но потом забыл о своем вечном стеснении и прижал меня так, что я удивленно вскинула на него взгляд.

Сквозь толстые линзы на меня смотрели насмешливые зеленые глаза. Секунда – и Этьен моргнул, чуть сбился с шага и отвернулся. Волшебство пропало.

– Поменяемся? – послышался вкрадчивый бархатный баритон, и Стахов, не дав нам опомниться, перехватил мою руку и ловко подтолкнул Людку в объятия Этьена.

Я не успела возразить, как уже оказалась притиснута к обтянутой рубашкой груди.

– Не мог упустить такой шанс, – нагнувшись, шепнул мне на ухо Лекс.

Он резко наклонил меня, заставляя забыть обо всем, кроме танца.

И я забыла. Знойная мелодия подхватила и унесла все мои сомнения и разумные мысли, оставив только горячую пульсацию внутри и тяжелый грохот сердца.

Мир вокруг пропал. Я больше не замечала ничего, кроме блестящих темных глаз и плотно сомкнутых губ. Тело горело, двигаясь в умелых руках, дыхание сбивалось, и я уже не понимала, танец ли это, или что-то большее.

Мне неожиданно привиделась темнота спальни, смятые черные простыни, горящие свечи. Одежда исчезла, оставив тело в первозданной наготе, руки запутались в густых волосах склонившегося надо мной мужчины, губы приоткрылись в ожидании поцелуя…

***

«Дзинь! Дзи-и-инь! Дзи-и-инь!»

Сквозь жаркие ощущения и страдающие звуки танго пробился пронзительный звонок. Наваждение схлынуло, оставив чувство потерянности и пустоты.

– Ты кого-то ждешь? – напряженно спросил Лекс.

Он крепко держал меня в руках, не позволяя отстраниться.

– Нет, – тихо ответила я.

– Тогда я пойду посмотрю, кто это?

– Идем вместе.

Стахов, не отпуская моей руки, шагнул к выходу.

– Валерия, что за безобразие?

Едва я открыла калитку, как в нее протиснулась тощая фигура мадам Гореловой.

– Почему весь тротуар заставлен автомобилями? – оттирая меня от забора и продвигаясь вперед, гневно вопрошала соседка. – Это вопиющее нарушение! Наша улица всегда отличалась образцовым порядком, а с вашим появлением у нас постоянно возникают какие-то непонятные проблемы.

Похоже, мадам имела в виду те пару-тройку случаев, когда я подначивала Горыныча, а тот вызывал полицейские наряды и устраивал настоящие учения: под пьяным командованием судьи парни штурмом брали забор, десантом высаживались во дворе и лихо взламывали двери дома. Но ведь я не виновата, что сосед во хмелю такой придурок? И вообще, если бы он не попытался в первый же вечер моего проживания в Яблочном залезть мне под юбку, я бы и не подумала над ним издеваться.

– Если вы сейчас же не уберете всю эту рухлядь, я вызову эвакуатор и ее увезут, – продолжала наступать на меня Горелова.

– Ирма Карловна, успокойтесь, – попыталась я образумить жену Горыныча. – Ко мне гости приехали, куда же им свои машины девать?

– На стоянку, – отрезала мадам.

Ага. До ближайшей стоянки от нас полчаса езды! А обратно пешком – не меньше часа.

– Ирма Карловна? – донесся из-за моей спины голос Стахова. – Какая приятная встреча!

Лекс вышел из тени и с улыбкой уставился на старую ведьму. Ох уж эта улыбка! Перед ней невозможно было устоять!

– Алексей? – удивленно воскликнула Горелова. Рука ее взметнулась к горлу. – Неужели вы здесь?

Я впервые видела, чтобы Ирма Карловна была так явно взволнована.

– А я слышу, музыка играет, думаю, кто это к Лерочке в гости зашел? – тон соседки моментально изменился.

– Надеюсь, мы вам не сильно мешаем? – голос Стахова звучал мягко, вкрадчиво, почти ласкающе.

– Что вы, Алекс! Я ведь все понимаю. Когда и веселиться, как не в молодости?

Ирма Карловна зарделась, и щеки ее приобрели бурачный оттенок. Свет фонаря падал на удлиненную физиономию соседки, подчеркивал ее крупный нос, тонкие губы, гладкую кожу. Для своих шестидесяти, мадам Горелова выглядела довольно неплохо, и, если бы не вечно недовольное выражение лица, вполне могла бы сойти за сорокалетнюю.

– Вы не будете против, если завтра с утра я загляну к вам с визитом? – поинтересовался Лекс.

Мачо был серьезен и почтителен, и лишь в самой глубине его глаз затаилась насмешка.

– Что вы, Алексей, буду только рада, – расплылась в улыбке мадам. – Приходите. Я ваш любимый яблочный пирог испеку.

Щеки ее зарделись еще сильнее. Я неслышно хмыкнула. Надо же, как обаяние Стахова работает!

– Тогда до встречи, – слегка склонил голову Лекс.

– Доброй ночи, – неохотно попрощалась соседка.

Видно было, что ей совсем не хочется уходить. Она топталась на месте, алчно поглядывая на приоткрытую дверь, но я не собиралась приглашать старую ведьму в дом. Пустишь раз – потом не отвяжешься.

– Можете приходить в любое время, Алекс, – ласково пролепетала мадам. – Я встаю очень рано.

– Всенепременно зайду, – иронично усмехнулся Стахов, незаметно подталкивая Горелову к выходу.

– Так я вас жду, – не отставала та.

Лекс кивнул, сделал шаг вперед, соседка попятилась и оказалась на тротуаре.

– Хороших снов, – захлопывая калитку, пожелал ей Стахов.

Он отпустил ручку и повернул в замке ключ. А потом обернулся ко мне и широко улыбнулся.