Безмолвные - Дилан Фэрроу

– Есть вещи, которых ты не понимаешь, Шай. У меня есть и другие обязательства. И я думаю, что нам обоим сейчас не помешает немного свободы друг от друга.

Другие обязанности. Его семья. Ферма. Еще две недели назад это были и мои обязательства. Я не могу винить ни его, ни Фиону. Я никогда раньше не видела, как преданность может держать людей живущими в тумане лжи, отделенными от правды, от того, что правильно.

По моей щеке катится слеза. Я могу лишь молча наблюдать, как он отворачивается от меня и возвращается к работе.

* * *

Ноги сами уводят меня от реки и ведут обратно к дороге. Я не знаю, что и думать. Все, что когда-то было для меня важно, исчезло. Не только моя семья, Фиона и Мадс, но и мои убеждения: если я буду держать голову опущенной и следовать за остальными, все будет хорошо. Барды благословят нас. Мир не будет безопасным или легким, но… правильным.

Сначала я иду бесцельно, но как только замечаю тропинку, ведущую в горы, начинаю решительнее прокладывать путь вперед. Мысли о смерти и тьме исчезают, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы делать шаг за шагом.

Я достигаю края оползня, который видела с башни. Глубоко вздохнув, взбираюсь на обломки и продолжаю идти. Здесь двигаться труднее, и я несколько раз чуть не падаю – каждый раз спотыкаюсь, представляя, как мама умирает под камнями. Но этого не было.

Холодный ветер дует через горный перевал, и я дрожу. Руки ныряют в карманы, и я чувствую толчок удивления, когда пальцы касаются знакомого предмета. Счастливые слезы щиплют глаза, когда я вытаскиваю обруч для вышивания. Маленький носовой платок, который я не могла заставить себя начать.

Я ставлю рюкзак и сажусь на землю, радуясь рукоделию. Пальцы двигаются сами по себе, продевая нитку в иголку и пропуская ее через ткань. Я работаю медленно, усердно, мое тело расслабляется. Маленькие красные цветы распускаются, как капли крови, один за другим.

Если никто в Астре не ответит на мои вопросы, я найду кого-нибудь другого, кто ответит. Эта мысль пугает меня. Все, что я когда-либо знала, находится здесь. Я могу не соглашаться с ними, но здесь есть люди, которых я люблю.

Даже если эти люди отвернулись от меня. Какой бы курс я сейчас ни избрала, я должна смириться, что буду действовать в одиночку.

Я вспоминаю, что узнала в башне констебля.

Барды тайно приезжают сюда каждые несколько месяцев, чтобы забрать контрабанду у Данна. Ма была убита кинжалом с надписью – запрещенным предметом, – и фигурка гондальского быка была украдена из нашего дома. Убийство и воспоминания констебля о случившемся засыпал оползень – как грязь и щебень засыпали крошечные побеги, которые начали пробиваться в маленьком саду у подножия холма.

Существует только одно место, которому подчинены силы, которые действовали здесь.

Высший совет.

Барды знают, кто убил мою мать.

Мысль, гораздо более зловещая, следует за этой, как змея в воде: что, если это был один из них?

Когда я наконец отрываюсь от вышивки, перевал заполнен красными цветами, растущими из мертвой коричневой земли. Я смотрю, как цветы качаются на ветру под теплым сиянием умирающего солнца, точно такие же, как на пяльцах.

Все снова возвращается к моему проклятию.

Я так и не нашла ответов на этот вопрос. Но искала их у тех же самых людей.

Полагаю, это все объясняет.

Если Высший совет – единственное место, где есть ответы для меня, то именно туда я должна пойти.

Я никогда не выходила за пределы Астры. Мало кто выходил, разве что те, кто охотится или торгует с соседними городами. Мы знаем, что нужно оставаться на месте. А непосильные условия работы означают, что мы не можем представить, как уйдем отсюда. Один день потерянного труда может стоить средств к существованию или даже жизни.

Но мне нечего терять.

Пробираясь по деревне, я оглядываюсь, гадая, не в последний ли раз вижу все это. Вечер клонится к закату, когда я прохожу мимо мельницы, а потом мимо дома, где живет Фиона. Мадс, вероятно, заканчивает работу. Фиона сидит за ужином с семьей. Я чувствую жгучую боль глубоко в груди. Я буду скучать по ним.

Надеюсь, они тоже.

Я удваиваю скорость, во второй раз за сегодняшний день направляясь к сторожевой башне. Башня в заходящем солнце отбрасывает на улицу длинную тень. Большие деревянные ворота, ведущие из Астры, вырисовываются передо мной. Всю жизнь я представляла, что эти ворота не пускают остальной мир к нам – теперь мне кажется, что они загоняют меня в ловушку.

Я впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не дрожали руки. Стражники сурово смотрят на меня, когда я приближаюсь к воротам. Я заставляю себя посмотреть в глаза ближайшему из них.

– Чего ты хочешь? – спрашивает стражник. Он явно придает какое-то значение моему появлению, что облегчит мою задачу. Я делаю глубокий вдох.

– Сегодня твой счастливый день, – говорю я, удивляясь тому, как спокоен мой голос, – я ухожу.

Стражники обмениваются взглядами в замешательстве.

– Что значит «ухожу»?

– Ты сошла с ума или просто хочешь умереть? На дорогах полно волков и бандитов, – предупреждает второй стражник.

Я не двигаюсь с места и не позволяю себе отвести взгляд.

– Если вы узнаете мое лицо, наверняка знаете, что я проклята болезнью. Я решила пожертвовать собой ради блага Астры.

Это не совсем противоречит действительности. Астре, вероятно, будет лучше без меня. И если моя догадка верна, жизнь в деревне станет лучше, когда правда откроется.

Если я смогу его разоблачить.

Второй стражник бросает взгляд на своего товарища.

– Это та самая пастушка, у которой брат умер от болезни.

– Я знаю, кто она, – шипит первый стражник, – никогда не упоминай эту чертову штуку, идиот.

Мне и в голову не приходило использовать страх, который я вызывала у жителей деревни, против них самих, и это приносит мне небольшое удовлетворение. Я смотрю, как стражники нервно переминаются с ноги на ногу.

– Знаете… Держу пари, как только я уйду, начнется ливень. Дождь будет идти неделями. Вы двое станете героями.

Второй охранник уступает первому.

– Возможно, именно из-за нее мы и страдаем.

– Это твоя собственная глупая голова заставляет тебя страдать, – вмешивается первый, – но, – вздыхает он, – вряд ли кто-то будет скучать по ней.

– Правда. Наверное, спасибо, – я морщусь, наблюдая, как они идут к воротам и начинают поворачивать колесо, которое открывает их. Створки ворот со скрипом раздвигаются, открывая дорогу, исчезающую за темнеющим горизонтом.