Революция в любви - Барбара Картленд

- Мне очень хочется верить в это, - Текла вздохнула. - И я чувствую, что мама бы поняла, как я… - она снова вздохнула и закончила, - хочу… быть с вами.

Дрого знал, что она хотела сказать: «как я люблю вас!» Он с нежностью улыбнулся:

- Я уверен, что ваши отец и мать гордятся вами так же, как и я. А теперь ложитесь спать. - С этими словами он вышел из каюты.

Закрывая за собой дверь, Дрого пережил острое чувство утраты, будто затворил для себя врата рая. Что ж, если Текла будет благоразумна, он справится с собой. Но одному Богу известно, сколько мук ему суждено вынести, находясь все время рядом с ней и не сметь поцеловать ее или говорить о своей любви. Я люблю ее! Я люблю ее! - беззвучно шептали его губы. Он стоял на палубе и будто взывал к морю, звездам, луне - покровительнице влюбленных.

В лунном сиянии, превращавшем морскую гладь в серебро, было что-то загадочное и чарующее. Далеко позади виднелись огни Ампьюлы и града гор на фоне темного неба. С моря Козан казался страной, которая могла лишь присниться во сне.

Таким он и запомнит Козан. Когда они с Теклой достигнут Англии и расстанутся навсегда, он будет вспоминать свое пребывание здесь как короткий мимолетный сон. Сон, в котором он держал в объятиях само совершенство и божественную красоту и пожертвовал ими ради своих принципов.

- Ну разве я не глупец? - вопрошал он луну или самого себя. - Не взять, не сохранить то, что послано судьбой… - И в то же время понимал, что не может поступить иначе. Он никогда не испытывал еще ничего подобного.

Текла была прекрасной, как звезды на небе. И такой же недоступной. Я могу любоваться ею, думал он, я могу любить ее, но, что бы ни случилось, я не должен прикасаться к ней!

Облокотившись о поручни, Дрого стоял и смотрел на фосфоресцирующие волны. Сегодня они пройдут через Босфор, думал он, и, может быть, стоит просить капитана сделать остановку в Константинополе.

Он знал, что через Константинополь проходил кабель, которым англичане пользовались уже несколько лет. Кабель пересекал Европу, Малую Азию, Персидский залив и заканчивался в Индии. Правда, из-за ненадежности турецкой секции англичане использовали его достаточно редко. Значит, опасался Дрого, секретные сведения, которые он должен послать в Индию и Англию, могут быть перехвачены.

Был еще один кабель, действовавший с 1870 года. Он связывал Лондон с Бомбеем через Гибралтар, Мальту, Александрию, Суэц и Аден и полностью контролировался англичанами. Поэтому безопаснее, конечно, связаться с Лондоном из Александрии, куда и шел «Чертополох».

К тому же Дрого очень не хотелось ввязываться в нескончаемый спор с капитаном. Мак-Кей и так, чтобы не опоздать с доставкой груза, гнал «Чертополох» с предельной скоростью, используя достоинства недавно установленного на корабле нового котла.

К счастью, погода была хорошая и море спокойное.

Во время путешествия Дрого нашел капитана интересным человеком. При других обстоятельствах он бы с удовольствием проводил больше времени за разговорами с ним. Но сейчас ему хотелось все время быть с Теклой. И он общался с капитаном только вечерами, когда она укладывалась спать. Он узнал много нового о торговле, о перевозке грузов морем, о товарах, в том числе весьма странных, доставлявшихся из одной страны в другую.

Поговорив с Мак-Кеем часок-другой, Дрого потихоньку, чтобы не разбудить Теклу, пробирался в каюту. Все это время он был с ней суров, даже слишком суров, и она притворилась спящей. А он, улегшись на полу, был не в силах заснуть, ведь она была так близко. И в то же время далеко, как звезда.

Он не мог думать ни о чем другом, только о ней. Все его тело горело от жажды обладать ею. В то же время он давно уже понял, что его чувства по отношению к юной принцессе были совершенно иными, чем жажда физической близости женщины. Она обладала качествами, которые Дрого особенно ценил в женщинах и всегда мечтал увидеть в своей жене.

Его восхищало ее мужество. Если безумный побег из дворца был капризом и сумасбродством, то именно мужество помогло Текле сохранить спокойствие и выдержку, когда разразилась революция. Она не впала в истерику, узнав о смерти отца, хотя очень любила его и, Дрого был в этом уверен, думала о нем постоянно. Она готовилась к неизвестному для себя будущему в чужой стране с таким достоинством, с такой спокойной твердостью, какую встретишь не у каждого мужчины.

Ему были милы и другие качества Теклы. Она легко и естественно смеялась над всем, что смешило ее. Она благоговела перед красотой, а если слышала о чьих-то страданиях и несчастьях, глаза ее застилали слезы. Она была совершенно не испорчена, невинна и чиста. Любой мужчина, думал Дрого, пробыв с нею даже недолго, влюбился бы в нее без памяти.

Она найдет себе более подходящего, чем я, - угрюмо твердил он себе, - и сможет выйти за него замуж.

В то же время он чувствовал, что невидимые нити уже крепко связали их, будто созданных друг для друга… И тут же перебивал себя вопросом: зачем он вообще обо всем этом думает? Он доставит ее в Англию, передаст родственникам и больше никогда не увидит. Но он знал, что всегда будет думать о ней.

Как думал сейчас, стоя на палубе под звездным южным небом. Он смотрел на растекающийся по морю лунный свет, а вспоминал нежность ее губ и робость первого поцелуя… Как бы убегая от своих мыслей, он повернулся и зашагал по палубе, чтобы вернуться в каюту и улечься на свое ложе на полу.

Текла всегда стелила ему перед тем, как лечь самой. А утром сразу же убирала подушку и одеяло, чтобы капитан Мак-Кей не заподозрил в их отношениях чего-то неладного.

Капитан был убежден, что Текла родом из Шотландии. Чтобы она не выдала себя, Дрого как бы невзначай упомянул: почти всю свою жизнь его жена прожила в Англии и не знает Шотландию так же хорошо, как он. Сам же Дрого, бывавший в Шотландии несколько раз, довольно хорошо разбирался в шотландских обычаях, видах спорта. И с удовольствием рассказывал, сколько он поймал там лососей и подстрелил куропаток.

К счастью, Мак-Кей, довольный тем, что приобрел друга-шотландца, почти все время говорил сам. Он рассказывал им о своем детстве и о том, как двенадцатилетним мальчишкой убежал в море; о пережитых скитаниях и приключениях; о тяготах и невзгодах, которые ему пришлось испытать, пока наконец он не стал капитаном собственного корабля и мог плавать куда угодно, был бы подходящий фрахт.

Эти разговоры обычно велись за трапезой, которую они всегда делили с капитаном. Подавал им кок-китаец и, к удивлению Дрого, его стряпня была вполне съедобной, хотя и не слишком вкусной.

Опустив за кормой леску с крючками и наживкой, матросам удалось поймать трех осетров. Они послужили прекрасным дополнением к запасам, взятым на борт в Ампьюле.

Поскольку теперь Дрого отдыхал и ел вовремя, он поправился и хорошо выглядел. Ему стоило немалого труда не замечать восторга, смешанного с более глубоким чувством, который светился в глазах Теклы, когда она смотрела на него.