Песня Темного кристалла. Книга вторая - Кори Годби

Ему не хотелось обнадеживать друзей. Велик шанс, что записанная в книге песня была всего лишь песней, но он не мог игнорировать свое нутро, подсказывающее ему, что в этой истории есть правда. Такая, которая могла принести им победу. А как научила его Найя, своему нутру нужно доверять.

– Возможно, эта фирка вовсе не существует, но, может, Огре что-то о ней известно. Может, поэтому она отправила книгу с нами… Или, может, это не имеет никакого отношения к Огре. В любом случае чутье мне подсказывает, что нужно туда пойти. Мне хотелось бы представить больше доказательств, но пока у меня есть только чутье.

– Значит, мы туда пойдем, – тут же отозвалась Найя. – Я доверяю твоему инстинкту. На данный момент это единственная наша идея, а если она окажется реальной, то мы получим ответ, который искали.

Кайлан облегченно кивнул. Найя оглянулась, потом обменялась взглядом с Гурджином, и Кайлан понял, что он настолько увлекся фиркой и песней пещер Грота, что что-то упустил. Найя и Гурджин замыслили какой-то секрет, которым были готовы поделиться с ним. Найя села поближе, чтобы говорить шепотом.

– Тавра вот-вот вернется, так что расскажу по-быстрому. Я думаю, что после рассказов Огры о скексисах и мистиках я поняла, зачем мы с Гурджином им так сильно понадобились. Хоть Огра и считает, что это не сработает, вряд ли это остановит их охоту на нас. Пока мы вместе, мы для них легкая добыча, поэтому… Мы с Гурджином считаем, что нам лучше разделиться. Я хочу узнать, что ты об этом думаешь.

Кайлана тронуло, что она захотела узнать его мнение, хоть он и не знал, как ответить на столь внезапно изложенный план. Он посмотрел на Гурджина, который, навострив уши, прислушивался, не идет ли Тавра, и тем временем заострял свое копье.

– Куда он пойдет? Вернется в Камень-в-Лесу?

– Домой, в Сог, – ответила она. – Дома он расскажет о случившемся родителям. Там он сможет укрыться, там будет в безопасности… Это далеко от Замка Кристалла. Если он пойдет один, скексисам его ни за что не найти. Особенно если он пойдет на юг, в другую сторону от Ха’рара.

Если скексисы вслед за Райаном направляются к Аль-Модре, то они уже должны быть неподалеку от Ха’рара. В Соге Гурджин будет как можно дальше от Ха’рара. Там он сможет отдохнуть, и его исцелит модра Лаэсид, его матушка. Если скексисы его разыскивают, то в Соге у него больше всего шансов не встретиться с ними.

– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь? – спросил Кайлан у Гурджина, чуть погромче, чтобы его было слышно только по другую сторону костра.

– Если идти в своем темпе, то да, – ответил Гурджин. – Я знаю Темный лес и знаю, какими путями по нему перемещаются скексисы. Знаю маршруты скекМала. Я еще слаб, но благодаря Найе мне уже намного лучше. Возможно, в одиночку я смогу пойти быстрее.

– С ним отправится Нич, – добавила Найя, по ночам он будет разведывать дорогу, следить за обстановкой и охотиться.

– Вы правы, что решили рассказать об этом до прихода Тавры, – произнес Кайлан. – Она бы ни за что не согласилась.

– Ей придется выбирать, пойти ли за Райаном или за Гурджином, и я подозреваю, что она выберет Райана, потому что это означает дорогу в Ха’рар, где она наконец избавится от нас.

Последние ее слова прозвучали кисло. Кайлан сжал плечо Найи.

– Она разозлится из-за того, что мы не спросили ее разрешения, но я считаю, что вы правы, и возможно, она отнесется с пониманием, когда дело уже будет сделано. Если Гурджин доберется до Сога, то хоть кто-то оповестит дренченов.

Гурджин и Найя одновременно кивнули.

– Я уйду этой ночью, когда будет моя очередь нести дозор. – Он протянул руку, и Кайлан за нее взялся. – Я рад знакомству с тобой, Сказитель песен Кайлан. Я рад, что моя сестра тебя повстречала.

В темноте за пределами освещенной костром зоны послышался хруст шагов. Вернулась Тавра с рассыпанными по плечам сохнущими волосами и перебросила через натянутую веревку выстиранный плащ, рядом с которым за шнурки подвесила чистые сандалии, с которых стекала речная вода.

– С возвращением, – сказал ей Кайлан. Он старался звучать спокойно и не нервничать, хотя каждый новый секрет трепетал в нем, словно юнамот. Однако, прислушавшись к своему нутру, он понял, что некомфортно ему было не от вранья Тавре, а от присутствия Тавры. Он не понимал почему, но после некоторых слов Найи согласился, что с ней что-то не так. Он надеялся, что в Ха’раре Аль-Модра сможет чем-нибудь помочь. Возможно, ей известно заклинание, или есть какая-нибудь сыворотка для излечения Тавры после того, что с ней сделали скексисы.

Тавра дважды моргнула, глядя на него, словно удивилась, что он вообще заговорил. Не поблагодарив его в ответ, она села подальше – по другую сторону от костра и принялась заплетать влажные волосы в косу. В отблесках костра ее единственная серьга отбрасывала искры на бледную шею, и Кайлану захотелось подобрать нужные слова, чтобы распутать причину враждебности, которую она излучала. Хорошо бы нашлась песня, способная тронуть ее сердце, подобная той, которая тронула Райана, но не всякую проблему можно решить песней. Кайлану это было прекрасно известно. А пока оставалось надеяться, что Тавра не слишком сильно разозлится, когда наутро обнаружит, что Гурджин ушел без ее разрешения.

Когда от костра остались только тлеющие угольки, Найя вступила на дежурство, а Кайлан, обернув плечи плащом, отвернулся прочь, чтобы не было видно, что он не спит. Он лежал и думал о том, как Тавра поведет себя утром и знала ли Огра о том, что в книге есть песня о фирке. Возможно, мать Огра права: возможно, будущее неизменно, и понимание величайших небесных козней было единственным способом узнать правду настоящего.

Или, может, Огра ошибается, и они поступают правильно, взяв ситуацию в свои руки, прощаясь с Гурджином, предавая доверие и полномочия Тавры. Поймет ли она или отругает их, словно детей? Или еще хуже! Она все-таки дочь Аль-Модры, и любые действия против нее могут быть истолкованы как измена, если Тавра пойдет этим путем. Нет, это уж слишком. Даже если она стала вести себя серьезнее и равнодушнее, чем раньше, это была все та же Тавра. Она верила в них и в их миссию.

За этими волнениями Кайлан не заметил, как задремал, и неожиданно для себя очнулся только на рассвете. Костер почти совсем потух, шипел от опускающейся утренней росы и испускал дым, а небо подкрасилось бледно-голубым, едва заметным меж верхушек деревьев, цветом.

Рядом кто-то опустился на колени. Он не шелохнулся, чтобы движением не разбудить Тавру и не испортить спешно задуманный план. На его плечо опустилась рука, и в своем уме он услышал голос сновидящегося с ним Гурджина.

До новой встречи, брат Кайлан. Береги себя.

И юноша-дренчен ушел беззвучным шагом, словно растворился в лесу.

Кайлана разбудили голоса спорящих друг с другом Тавры и Найи. Он подумал, что в столь ранний час вряд ли ему удастся снова заснуть. Тело затекло и потяжелело, а щека, которой он лежал на голой земле, замерзла, но он все же решил притвориться спящим и дождаться окончания спора. Гурджин, должно быть, ушел далеко, и его уже не отследить, если он настолько хорошо ориентируется в лесу, как рассказывал. Если бы разгневанная Тавра бросилась за ним в погоню, она бы его уже не нашла.