Джокер - Александр Шувалов

— На здоровье. Скажи лучше, сколько платишь? — снова вступил в разговор Босоногов.

— Сто за всех.

— Славик, ты дверью не ошибся? Собес дальше по коридору и налево.

— А, сколько ты хочешь?

— Триста.

— Сходи в аптеку и купи себе градусник. Ты что, президента валить собираешься?

— Заказы на устранение президентов не принимаем, — ровным голосом произнес Дивотченко. — Не наш профиль. А, что касается вашего случая… Поверьте, триста тысяч за четверых — очень даже скромно. Тем более что их охраняют.

— Охрана только у двоих! Ребята, не борзейте, больше сотки это не стоит.

— Как знаешь, Славик.

— Тогда мне пора. Верните фотографии.

— Э, нет. Если ты с темы спрыгиваешь, то фото с твоими «пальчиками» сегодня к вечеру будут у этих самых стариков.

— Вместе с записью беседы, — добавил Дивотченко.

— Ну, вы и суки!

— За базаром следи, а то медицина нынче платная.

— Хорошо, двести.

— Двести нам и там дадут.

— Хрен с вами, жлобье! Триста тысяч долларов.

— Ты еще в «деревянных» предложи. В нашей лавочке принимаются только «еврики».

— Что!? — и ценовая дискуссия продолжилась.

Небольшой ресторан в одном из Тверских-Ямских переулков так и назывался: «Ресторан», что наталкивало на подозрение либо в недостатке воображения и средств его хозяев, либо в избытке скромности. Вернее, все-таки в последнем: в этом районе столицы дешевые забегаловки давно исчезли.

Пройдя следом за провожающим в отдельный кабинет, Финансист с интересом осмотрел зал. Неплохо, не «Якитория», конечно же, но и не «Му-Му». В меру солидно, уютно. Публика за столиками небедная, явно не из числа офисного планктона, заскочившего на дешевый «бизнес-ланч». Интересно…

Он пересек зал и оказался в небольшом коридоре с дверьми по обе стороны. Провожающий постучал в дверь и распахнул ее. Финансист шагнул вовнутрь.

— Добрый день, Николай Валерьяныч.

— Здорово, Гена, — сердечно поприветствовал молодого коллегу скучающий за столом Специалист. — Проходи, не стесняйся, — нажал кнопку на стене. — Подавай, — скомандовал выросшему в дверях официанту.

Геннадий Ильич Морозов, до недавнего времени супермен и хозяин жизни, робко присел на краешек стула, с тоской глядя, как подошедший официант сгружает закуски с подноса на стол. Есть не хотелось совершенно, причем с позавчерашнего дня. А вот выпить, напротив, тянуло зверски. Он тяжело вздохнул и потянулся к запотевшему графинчику с водкой. Наполнил рюмку, залпом выпил и тут же наладился налить себе вторую, но Специалист молниеносным движением руки выцепил графин буквально у него из-под носа и отставил подальше.

— Не надо, Гена, — мягко сказал он, — поверь моему скромному опыту, в водке можно утопить кого угодно и что угодно, кроме проблем. А у тебя проблемы. Ты поешь лучше.

— Не могу.

— Все ты можешь. Давай-ка салатика немного.

— Налейте.

— Ладно, еще одну, а потом ты будешь есть. Договорились?

— Хорошо.

— Тогда, вперед.

Финансист выпил и приступил к салату. Пересиливая себя, съел немного, потом еще немного и еще. И тут проснулся дремавший последние пару дней аппетит. Он покончил с одним салатом, со вторым, жадно выхлебал принесенный официантом суп и проглотил, почти не разжевывая, что-то невообразимо вкусное из горшочка. Вытер губы и поднял голову от стола.

— Полегчало? — участливо поинтересовался сидящий напротив.

— Не то слово.

— Вот и здорово. Кофе?

— Да, конечно.

— Два кофе, — скомандовал Специалист подошедшему официанту.

Оставшись вдвоем, они сделали по глоточку и, как по команде, закурили.

— Здесь можно говорить?

— Говорить можно везде, только, не всегда нужно. Здесь говорить можно.

— Вы уверены?

— Уверен, конспиративный вы наш, — Специалист просто не счел нужным сообщать молодому коллеге, что заведение с оригинальным названием «Ресторан» принадлежит лично ему и давно известно кому надо на Москве, как место, куда люди без опаски приходят поговорить за едой о наболевшем.

— Даже не знаю, с чего начать.

— А я подскажу. Для начала назови мне имя человека, который чаще всех оказывался рядом, когда ты болтал о том, о чем не следует…

— Вот, собственно, и все… — к концу беседы глава финансовой службы Организации вымотался так, как будто весь день таскал мешки с цементом.

— Это тебе так только кажется. Ты, кстати, знаешь, Гена, кто ты?

— И кто я?

— Ты, Геночка, декабрист.

— Почему именно декабрист?

— Да потому, что в российской истории нет бунта более идиотского по замыслу и исполненного настолько через жопу. А, во главе, между прочим, стояли умники не из последних. Кто же так бунтует?

— Что теперь со мной будет? — опустив глаза, спросил Финансист.

— Не мне это решать, хотя словечко за тебя я замолвлю. Дров ты, Гена, наломал немало, но дважды все-таки поступил верно.

— Это когда?

— Первый раз, когда до аэропорта не доехал и вернулся с полдороги, а второй, когда мне позвонил.

— А откуда вы про аэропорт?..

— Ну ты прямо как дитя малое! — Специалист расхохотался. — Рассмешил, честное слово, рассмешил.

— Тогда почему меня не перехватили?

— Тебя должны были взять у поворота на аэропорт. Тогда бы у нас с тобой совсем другой разговор получился. Считай, что ты до него всего-то метров пятьсот и не доехал.

Финансист мгновенно взмок.

— Что же мне теперь делать?

— То же, что и раньше: сплетничай, интригуй, встречайся с подельниками. С кредитами только повремени немного.

— Как мне связываться с вами?

— Никак. Я сам тебя найду, когда надо будет. Все, иди. Тебя проводят.

Выходить одному в чисто поле сражаться против целой команды — дело самоубийственное. Это как силами самого себя пытаться перегородить дорогу несущемуся на водопой стаду буйволов. Затопчут и не заметят. Другое дело, попробовать разрушить единство внутри противодействующей тебе группы и внести раскол в ее стройные ряды. Несколько лет тому назад мне уже доводилось работать в похожих условиях, И напарников, как всегда, не было, и противник был ничего себе. Кажется, эта фирма называлась «Ратмир». Да-да, точно, «Ратмир». Не вижу причин не попытаться повторить упражнение. Правда, может показаться, что я выдохся и стал действовать под копирку. Но, во-вторых, хорошо отработанный метод нет смысла менять, а во-первых, я еще не совсем выдохся.