Повесть о браслете - Иланго Адигаль

пламени светильника, которое гасится сильным ветром в голой пустыне. Он — Знающий, Обладающий дхармой, Превзошедший пределы знания, он — Обладающий полнотой благости, он — Сиддха, он — Джипендра, он — Бхаагават, он — Воплощение начала, он — Глава, он Дхарма, он — Воплощенная сущность, он — Чистейший, он — Предводитель рая Шивы, он — Высший, Он — Владыка гун, он — Сияющий в Высшем. Он — Истина, он — Сиддха, он — Великий, он — Превосходный, он — Сияющий свет, он — Высший Бог, он — Гуру, он — Гуны природы, он — Наш царь, он — обладающий незапятнанной славой, он — Великий Владыка гун, он — Создающий благо, он — Иша, он — Самосущий, он — Четырехликий, он — Создавший священные книги, он — Архат, он — Муни, дарующий милость. Он — Сверхсущество, он — Владыка гун, он — Неразделимая извечная сущность, он — Небожитель, он — Начало вед, он — Сияющий светоч. Никому не выбраться из темницы рождения, не узрев света священного писания, которое я славлю возвышенными словами.

Слушая исполненные истины речи странствующего аскета, предававшаяся тяжкому тапасу Кавунди везложила руки себе на голову и воскликнула:

— Отныне уши мои не будут слушать ничего другого, кроме священных слов знания этого мудреца, который победил в себе трех врагов[61]. И мой язык не будет произносить иного, кроме тысячи восьми эпитетов победившего Каму[62]. И мои глаза не будут видеть ничего другого, кроме благих ног смирившего пять чувств, даже если это другое будет перед самыми глазами. й мое лишенное пользы тело не коснется земли иначе, как в священном присутствии того, кто облачен лишь в милость и дхарму. Мои руки не будут сложены вместе иначе, как для почитания Архата, Обладателя дхармы, Воплощения знания. И моя голова не будет украшена иными цветами, кроме лотосов того, который идет по ним[63]. Мой разум не будет воспринимать других Слов, кроме тех, что произнесены самим богом, дарующим бесконечную радость.

В то время как текли достохвальные речи его богу, святой отшельник поднялся над кумирней на высоту локтя и благословил Кавунди словами:

— Пусть порвутся путы, которые вызывают новые Рождения[64].

При этом зрелище все они простерлись на земле перед отшельником, парящим в воздухе, и воскликнули:

— Да будет даровано нам освобождение от всяких привязанностей!

Затем Каннахи, Ковалан и непорочная Кавунди переправились на лодке через великую реку Кавери, на берегах которой раскинуты изобилующие дивными цветами рощи, и оказались на южном берегу реки, где расположен несравненный храм. Здесь они остановились на некоторое время в цветущем лесу. Вскоре в эту цветущую рощу пришел юноша, поддерживавший пустую беседу с одной наглой блудницей. Увидев молодую чету, напоминавшую бога любви и его спутницу, пришельцы решили узнать, кто они такие, и обратились к Кавунди со словами:

— О отшельница с иссушенным от постов телом, исполнившая многотрудный тапас; кто те, что идут с тобой одной дорогой?

Кавунди на это отвечала:

— Это мои дети. Вы видите — у них обыкновенное человеческое тело. Было бы хорошо, если бы вы отошли в сторону, чтобы не беспокоить их, ибо они вконец утомлены долгим путешествием.

На это подошедшие сказали:

— Ты прочла много ученых книг: возможно ли, чтобы вышедшие из утробы одной матери были мужем и женой?

Услышав эти грубые слова, Каннахи закрыла свои уши и затрепетала от стыда на глазах своего супруга. Тогда Кавунди наложила на пришельцев проклятие:

— Пусть оскорбившие мою красавицу, украшенную гирляндой цветов, примут отныне обличье дряхлых шакалов и бродят в дремучих джунглях, наполненных терновником!

Ковалан и Каннахи не видели, как эти несчастные превратились в шакалов по проклятию, произнесенному Кавунди, но, услышав отдаленный вой шакалов, Ковалан и его супруга, украшенная гирляндой ароматных цветов, ужаснулись и обратились к Кавунди:

— Даже если эти несчастные, сошедшие со стези добра, произнесли лишенные благости слова, — они сделали это по своему незнанию. О, скажите нам, вы, совершившая столь трудный та пас, когда с согрешивших будет снято ваше проклятие?

— Из-за своего незнания они перешли в низкое рождение; двенадцать лун они будут бродить в лесу терновника под стенами Урайюра. И после того как они испытают за этот год положенные им страдания, лежащее на них проклятье утратит свою силу и они снова обретут прежний облик, — отвечала Кавунди.

Вскоре Кавунди, совершившая столь трудный тапас и добившаяся такой славы, Каннахи и Ковалан вошли в Урайюр, где некогда курица с пышными перьями победила в битве слона, уши которого были похожи на опахало.

* * *

Будь вечен Пукар, о город, который заливает лучами восходящее утром солнце, где вечером поднимается растущая луна, где защитным рвом служит само море!

Конец первой книги

Закончена книга о Пукаре, рассказ о котором собрал все достойное внимания. Речь шла о тех, что родились в Чоле, которой правит царь, сжимающий своей сильной рукой сверкающий меч. Этот царь — один из трех коронованных властителей Юга — возвеличил древний град своей верностью дхарме, храбростью и могуществом. Рассказ коснулся пышного празднества Индры и появления небожителей; повествовалось о богатстве урожая и обилии яств в стране, где наслаждаются безграничным счастьем, о непорочном величии божественной Кавери и благом дожде, ниспосылаемом небом, чуждым вероломства. Шла речь о сцене, танцах, музыке и песне, о славных одиннадцати танцах и о лесных напевах. О сладких звуках ви́ны, об искусстве игры на ее четырнадцати струнах, об устройстве театра, о богатстве нот и прелести мелодий. И в этой же книге было поведано о великолепии города и песнях женщин, затмевающих музыку пчелиного роя.

Книга 2

МАДУРА

Глава XI

Лесные картинки

В густой тени развесистое ашоки под священным тройным зонтом, словно бы отражающим три луны, находился храм Изначально сущего, Знающего, перед сиянием которого бледнеет само восходящее солнце. Непорочная Кавунди простерлась ниц перед Архатом и произнесла те исполненные благости слова, которые в Арангаме были прежде произнесены странствующим аскетом для всех бывших там богов.

Путники провели день в святой обители. Обуреваемые желанием продолжить свой путь, они покинул Варанам на рассвете и, когда солнце озарило своим светом восток, вошли в молодую рощу, окруженную плодородными полями и полноводными прудами. Высокочтимый престарелый брахман встретил их и воздал хвалу непорочному властителю:

Да живет наш повелитель, обладающий величайшим достоинством, да хранит он во веки