Сердце в броне - Аркадий Степной

Рустам подходит и садится с ним рядом. Молчат егеря, молчит лес, что-то непонятное происходит сейчас на небольшой каменной площадке перед волчьим логовом. Рустам долго смотрит в выразительные зеленые глаза, решая только одному ему понятную дилемму. Тихо подходит Гарт.

— Командир?

Рустам отрывается от оборотня и поворачивает к Гарту ясный незамутненный взгляд.

— Мне нужен целитель.

— В сорока километрах отсюда есть городок Блокстери, там должен быть целитель.

— Собираемся, нам нужно в Блокстери.

— Слушаюсь, сэр. — Гарт отдает честь и выпрямляется: — Отря-ад, слушай мою команду…

— Оборотень — это порождение магии, господа военные. — Пожилой целитель пригладил взъерошенные волосы и продолжил: — Именно магия вынуждает его перекидываться, и она же способствует быстрой регенерации.

— Почему люди превращаются в оборотней? — спросил Рустам.

— Искажение потока, — не задумываясь, ответил целитель, — магического потока. Хотя если рассуждать чисто технически, то это похоже на инфекцию. Зараженная особь кусает человека, и, если сойдутся определенные факторы, происходит заражение. Нашим орденом еще много лет назад были выявлены частицы, передающиеся при укусе. Но не все так просто. Эти частицы всего лишь вызывают искажение магического потока человеческого тела, они своего рода катализатор, не больше. Только магия делает из человека оборотня, одна только магия. И далеко не каждый укушенный становится оборотнем, далеко не каждый. Один из ста, не больше.

— Мы поймали целую семью, — мрачно заметил Гарт.

— А вот это уже неудивительно, — снисходительно усмехнулся целитель. — У близких родственников близки и магические потоки.

— Что происходит после укуса? — спросил Рустам.

— После укуса начинается процесс оборотизации. В первой своей стадии процесс не приносит особых проблем, многим даже нравится. Произвольные трансформации в это время очень редки. Человек легко контролирует свое состояние, получая возможность при желании превращаться в зверя. Но проходит время, и звериное начало берет свое, тогда начинается вторая стадия, очень даже печальная. Процесс выходит из-под контроля, человек все чаще превращается в зверя вне зависимости от своих желаний. Это уже больше зверь, нежели человек. Оборотень уже не может оставаться в человеческом облике и уходит в дикие места. А скоро наступает и третья фаза — невозможность трансформации в человека. И тогда перед нами обычный зверь, разве что несколько умнее и смышленее своих диких сородичей. И тем не менее это зверь.

— Оборотни могут размножаться?

— В третьей стадии — да. Но только с дикими самками, и потомство будет самое заурядное, звериное.

— Насколько оборотни опасны для человека? — прищурился Рустам.

— Не знаю, — ответил целитель. — Разве что… нет, не уверен. Спросите об этом у своих егерей, сэр рыцарь. Уж они-то должны знать.

— Разумно, — кивнул Рустам после недолгого раздумья. — Кто у нас самый опытный? — спросил он у Гарта.

— Сержант Вацлав, — не раздумывая, ответил Гарт.

— Зови.

Гарт кивнул и вышел из комнаты.

— Можно по оборотню определить, нападал ли он на человека? Или там на эльфа или гоблина, неважно.

— По человеку такое определить точно нельзя, — задумчиво произнес целитель. — Но по оборотню… в них много магии. Пожалуй, можно. Я даже припоминаю кое-какие случаи, описанные в хрониках ордена. Но зачем вам это нужно?

— Нужно, — мягко, но убедительно сказал Рустам. — Очень нужно. Сможете?

— Мне потребуется время.

— Конечно.

Вернулся Гарт и привел с собой сержанта Вацлава, немолодого крепкого мужчину с рыжими, унылыми усами.

— Сержант, — не стал мешкать Рустам, — насколько опасен оборотень для человека?

— Для безоружного очень опасен, — с ходу ответил сержант, — особливо для бабы или ребенка. Но если пойти на него вдвоем-втроем, да с рогатинами, да с арбалетом…

— Сержант, ты не понял, — перебил его Рустам. — Я хочу знать, часто ли оборотни нападают на человека.

И вот тут Вацлав задумался.

— Пока оборотень живет с людьми, — наконец начал он осторожно (а Рустам про себя отметил — первая стадия), — то тогда это зависит от человеческого нрава, сэр. Если оборотень и до укуса был «людоедом», то он людоедом и станет. Если же нрав у него был нормальный, то ничего и не будет, так, поозорничает малость. Когда же уйдет в лес, — (вторая стадия, отметил про себя Рустам), — то в зверином виде людей будет чураться, разве что в человеческом обличье будет изредка приходить. И тут опять-таки все от нрава будет зависеть. Ну а когда совсем зверем станет, — (третья стадия, заметил Рустам), — тогда уж все просто, от волка иль там от медведя отличаться не будет. Чистый зверь, на людей будет нападать разве что от сильного голода или страха. Хотя бывают и такие, сэр, что становятся записными людоедами, но такие и среди обычных диких зверей попадаются. Издавна известно: если зверь к человечине пристрастится, зверь должен умереть.

Сержант замолчал. Рустам некоторое время переваривал услышанное и думал. Потом поднял голову, и вид у него при этом был, как у человека, нашедшего на дороге золотую монету и пробующего ее на зуб — а ну как фальшивка?

— А теперь слушайте меня все внимательно, — сказал он отчетливо и громко. — Если мы поставим на оборотня метку, подобную той, что ставят солдатам и безнадежным, это поможет нам контролировать их, не убивая, или нет?

У бургомистра Блокстери, как огромная ценность, хранился выделенный ему на время разговорник. Рустаму стоило немалого труда убедить его позволить им воспользоваться. После нескольких часов уговоров, угроз и неприкрытого шантажа доступ к разговорнику был получен, и Рустам смог связаться со своим маркграфом.

— Чушь! — фыркнул Седрик, выслушав предложение Рустама. — Столько хлопот ради обычных оборотней! Да и где мы найдем столько целителей? Ведь потребуется к каждой егерской сотне приставить хотя бы по одному. Не заморачивай себе и мне голову, просто убей их.

— Ваше сиятельство, — не сдавался Рустам, — вся вина этих людей только в том, что им не повезло. К тому же их можно использовать в приграничных лесах для обнаружения нарушителей.

Маркграф задумался, но потом отрицательно помотал головой:

— Слишком много возни. Не понимаю — к чему?

— Ваше сиятельство, процент людоедов среди оборотней невелик. Если перебить людоедов, оставшиеся вполне адекватны и не более опасны, чем обычные звери.

Маркграф потеребил подбородок и спросил напрямик:

— Тебе-то это зачем?

Рустам пожал плечом, он и самому себе не мог объяснить, зачем ему это. Просто знал, что НАДО, а зачем — не знал.