Вулканы, любовь и прочие бедствия - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

хорошо отграничена от серой, как на иллюстрации в учебнике.

Муж вынимает банковскую карточку, а Тоумас наклеивает красный кружок на стену над подписью к фотографии, отмечая, что она продана.

— Но эту я вам сейчас не отдам, — произносит он. — Надо мне и на выставке что-нибудь оставить.

— Где мы повесим твою фотографию? — спрашивает Кристинн по приходу домой.

Я пожимаю плечами:

— Не знаю, может, здесь, в кабинете, или у себя на работе повешу.

А потом я отношу ее в подвал-прачечную и кладу в ящик бельевого шкафа, пряча под штабелем скатертей и салфеток.

У подъема магмы отрицательная рыночная стоимость

— Это очень неудобная ситуация, — повторяет начальник полиции и смотрит на нас с Юлиусом, словно мы во всем виноваты. — Неужели и впрямь нельзя предсказать, что будет дальше?

Мы сидим за овальным столом для переговоров в координационном центре, все сжимают в руках свои чашки с кофе, в центре стола возвышается тарелка с сероватой венской сдобой и бледными клейнами[19]. Напряжение в комнате почти осязаемо.

— Если я вас правильно понимаю, нет ничего, что прямо указывает на скорое начало извержения, — переспрашивает Стефаун, поглаживая блестящий галстук. — Важно не провоцировать лишней паники.

Я рассматриваю его; после нашей встречи весной стало понятно, каков он. Ему нет еще тридцати, но волосы у него уже поредели; на манжетах рубашки, сшитой на заказ, видны его инициалы; свое пребывание в Научном совете он расценивает как пропуск на следующую ступень чиновничьей карьерной лестницы. Он настолько же уравновешенный, насколько Юлиус из Метеоцентра вспыльчивый, настолько выглаженный, насколько Юлиус помятый, — и, судя по всему, у обоих друг на друга настоящая аллергия. Сейсмолог открывает рот, чтобы ответить представителю министерства, я посылаю ему предупреждающий взгляд, он спохватывается и умолкает.

— Жаль, конечно, но, каким будет продолжение, сказать сложно. — Я стараюсь говорить с самой вежливой улыбкой. — Магма может вырваться на поверхность, и тогда произойдет извержение, очевидно базовое трещинное. Но наиболее вероятное — подъем магмы, как нам известно по Гриндавику. На это указывают движения земной коры и подземные толчки.

— А что такое подъем магмы? — спрашивает Сигрид Марья, исполнительный директор Союза туроператоров.

— Это понятие используют, когда магма поднимается к земной коре. Собственно говоря, это извержение, которое так и не выходит на поверхность земли. Магма протискивается между слоями в верхней части земной коры и на поверхности образует пузыри или поднятия.

Сигрид Марья трясет стриженой светлой головой: — Это все так сложно, так научно. Я бы что угодно отдала за второе такое же извержение, как Эйяфьядлайёкюдль. А то сначала пандемия, потом Кедлингарбаус, а сейчас вот это… Зрелищное извержение на суше еще можно выгодно продать, а эту гадость пепельную в море — нет. А землетрясения эти проклятые только туристов пораспугивают. У этого подъема магмы отрицательная рыночная стоимость!

— Ну ничего себе! — не сдерживаюсь я. — Отрицательная рыночная стоимость?! Вы в своем уме вообще? Силы земли — это вам не рекламное агентство. У них вы не закажете маркетинговую кампанию для нужд турбизнеса. Управлять этими событиями мы не в состоянии, единственное, что в нашей власти, — реагировать на них определенным образом. Можем попытаться вести себя разумно и обеспечить безопасность населения.

Милан смотрит на Юлиуса:

— Поговорим о безопасности населения. Какова ситуация? Что Метеоцентр вычитал из сейсмической активности последних дней?

Юлиус поднимается с места и становится у большой географической карты на стене, его коричневый свитер в ромбик натягивается на животе.

— Это похоже на происходившее в минувшие недели, вулканическое дрожание продолжается в поясе разломов-сдвигов по всей длине полуострова, — сообщает он и показывает. — В последние дни толчки в горе Фаградальсфьядль ослабли, но вот здесь, под вулканом Трёдладингья, усилились, а в Крисувикской системе произошло поднятие почвы, однако эти изменения по сути незначительны. Весь полуостров трясет, но толчки в основном не превышают трех баллов.

Стефаун перебивает Юлиуса:

— Это хорошие новости, правда ведь? Если сила толчков останется такой же, то риск повторного извержения мал.

Юлиус смотрит на него с нескрываемым презрением.

— Но они и не становятся реже, — замечает он. — Земля поднимается и опускается, эпицентр смещается на восток, в сторону столицы. Не знаю, что вы нашли в этом хорошего. Но, — пожимает он плечами, — ничто прямо не указывает на то, что эта магма вырывается на поверхность. По крайней мере, пока.

Стефаун опирается на стол и в упор смотрит на него:

— Если я правильно вас понял, ничто прямо не указывает и на то, что эти толчки усиливаются или что будет новое извержение. Значит, нет и особых причин сейчас, в данный момент, менять режим функционирования.

Я качаю головой и смотрю на начальника полиции:

— Мне хочется в очередной раз выразить серьезные сомнения по поводу пребывания представителей коммерческой организации и министерства в составе Научного совета службы гражданской обороны. Цель этих заседаний — оценить ситуацию с научной точки зрения, а не сгенерировать то издание правды, которое угодно правительству или турбизнесу.

Начальник полиции поднимает руку.

— Мы это уже обсуждали, — произносит он. — Если пандемия чему-то и научила нас, так это не принимать решений об общественной безопасности, не учитывая экономической составляющей. Экономика — тоже вопрос гражданской обороны. Стефаун как раз ведет в министерстве работу по пересмотру всей этой системы, и у меня есть четкие указания от премьер-министра о том, что в Совете должны быть представители правящих кругов и бизнеса.

Стефаун довольно улыбается и поглаживает шелковый галстук:

— Я лишь озвучиваю точку зрения министерства. Правительство очень обеспокоено сложившейся ситуацией. Плохо, что вы объявили режим повышенной готовности из-за этих землетрясений, хорошо хотя бы не режим ЧС, чтобы все с ума посходили. Экономика не вынесет новых потрясений.

— Мы это делаем не забавы ради, — подчеркиваю я. — Нам нужно обеспечивать безопасность. Здесь живет бо́льшая часть населения страны и бывают едва ли не все туристы.

— Безопасность населения — это еще и возможность иметь работу и зарабатывать себе на жизнь, — говорит Сигрид. — Если мы ограничим свободу передвижения людей и отпугнем всех туристов, то потеряем рабочие места, которые здесь созданы, и усилия по восстановлению туристической отрасли пойдут коту под хвост. Мы едва успели встать на ноги, и тут вы вводите этот режим повышенной готовности, с этих пор число туристов сократилось почти на сорок процентов. Те немногие туристические компании, которые еще остались, мрут как мухи, в городе гостиницы стоят пустыми. И если вы продолжите нагнетать истерию, нас ждет новый кризис.

Я едва могу поверить собственным ушам.

— Истерию?! Не знаю, возможно, вы это пропустили, но два