Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Леонид Маляров

Дорогой Серго, как могли Вы хоть на минуту допустить мысль о том, что я когда-либо где-либо или кому-либо, в том числе и Н. Лакоба, мог говорить столь нелепые, фантастические и даже контрреволюционные вещи вроде: «Серго в 24 году в Грузии перестрелял бы всех грузин, если бы не я».

Вне зависимости от того, правильно ли передал Лакоба слова Берии, они вполне могли соответствовать истине. О кровожадности и горячности Орджоникидзе в 1924 году было широко известно. Берия же до начала Большого террора предпочитал пользоваться «острыми методами» избирательно. Лаврентий Павлович как человек в душе беспартийный и циничный не любил делать лишних движений. Да и в ОГПУ времен Дзержинского ценилась не только кровожадность, но и умение вести тонкую оперативную игру, которой массовые казни противопоказаны.

Берия победил меньшевиков раньше, чем прозвучали первые выстрелы. Он сумел обезглавить и морально обезоружить восстание еще до его начала и не сомневался в его провале. Потому Лаврентий Берия писал о мятежниках, решившихся в этой ситуации поднять оружие, с некоторым снисхождением и сожалением:

В истории очень часто можно встретить людей, которые в своем ослеплении политической борьбой теряют всякую перспективу и из революционных деятелей превращаются в политических авантюристов.

В начале марта 1925 года председатель Всесоюзного Исполнительного комитета Михаил Калинин, находившийся в Грузии, призвал к амнистии участников восстания. И тех, кого не расстреляли, в том же году выпустили. Впрочем, всех их в дальнейшем ожидала одинаковая судьба – во время Большого террора 1930-х их расстреляют практически поголовно. Под руководством Лаврентия Берии.

Расследование дел главарей восстания длилось почти целый год. 16 июля 1925 года в Тбилиси начинается открытый процесс над Паритетным комитетом руководителей восстания. Перед Верховным судом Грузии предстало 47 подсудимых, 57 свидетелей. Судьями были известные грузинские большевики Г. Вашадзе, И. Стуруа, К. Цинцадзе. Главным обвинителем выступил М. Окуджава, общественным обвинителем – С. Кавтарадзе.

Подсудимым инкриминировалась организация восстания, связь с заграницей, теракты, шпионаж, измена Родине. Если первый пункт обвинения был очевидным, то шпионаж и измена Родине выглядели малоубедительно. Теракты же вообще носили скорее опереточный характер. Планировалось ограбление казино, подпольного картежного притона, налет на почтовый вагон, уже упомянутые покушения на Ворошилова и Склянского, организация крушения поезда с курсантами, похищение Мдивани и Махарадзе и даже убийство Дзержинского. Реально удалось только ограбление поезда на станции Бослеви 4 января 1923 года. Добыча составила 2 миллиона рублей. Попытка ограбления скорого поезда Батуми – Москва, предпринятая 2 сентября 1923 года, была пресечена чекистами. Все экспроприаторы были арестованы на станции Чина еще до прихода поезда.

Отдельно рассматривалась деятельность так называемых банд. Самой многочисленной – 600 человек – была банда Константина Челокаева. Она действовала в Хевсуретии и Кахетии. В Горийском уезде действовали два отряда: Лашкорашвили со своими людьми подчинялся партии федералистов, а Касрадзе – меньшевикам. В Гурии орудовала банда Гогии Глонти. Впрочем, в убийстве коммунистов обвинялись только абреки Касрадзе. 10 февраля 1923 года в селе Лихаури они застрелили военкома Оболадзе и красных командиров Саникадзе и Чубунидзе.

Важный сюжет – попытка установить связь с Северным Кавказом. Рассчитывали организовать там армию из 90 тысяч вооруженных горцев. Член ЦК партии национальных демократов Циннамдгаришвили встретился в Грозном с чеченским полевым командиром Али Митаевым и казацким атаманом Мидюшкиным. С последним у национал-демократа вышел горячий спор о будущих границах между Россией и Грузией. В результате атаман примирительно заметил: «Сначала убьем медведя, потом будем делить его шкуру». Но все равно армии горцев, желающих «убить медведя», Грузия так и не увидела.

Хотя методы следствия были значительно более «либеральными», чем будут в 1930-е годы, чекистам под руководством Берии удалось сломить волю арестованных, запутать их, заставить давать показания друг на друга. Все это позволило сделать судебный процесс образцово-показательным. В отличие от Московского и Бакинского процессов правых эсеров, здесь все прошло без сучка и задоринки.

Подавляющее большинство подсудимых, за исключением Ясона Джавахишвили, активно сотрудничали со следствием, раскаивались, задним числом считали восстание плохо подготовленной авантюрой. Среди оппозиционеров, особенно меньшевиков, шла непрерывная дискуссия о том, не надо ли сотрудничать с грузинскими большевиками и пытаться расширить автономию Грузии легальным путем. Они понимали, что с 1922 года находились под колпаком у чекистов, которые раз за разом арестовывали их вожаков.

Приговор был относительно мягким. Прокурор Михаил Окуджава требовал расстрелять семь человек. Приговорили к смертной казни четверых и тут же заменили расстрел на десятилетнее заключение. Подавляющее большинство обвиняемых получили три года заключения, двое – пять лет, двое – восемь.

Победить меньшевиков одним ударом не удалось. Об этом свидетельствует подписанная Л. Берией докладная записка о положении в Грузии по данным ГрузГПУ от 30 июня 1927 года:

В мае 1925 года в подполье проходит четвертый грузинский нелегальный съезд меньшевиков. Сильнее всего позиции подполья в Гурии. Тамошняя организация партии состоит из 3000 человек во главе с Милосием Сихуралидзе. 40–50 из гурийцев вооружены и состоят в союзе с «немногочисленной, но великолепно вооруженной бандой Гунтайшвили».

С грустью глава ГПУ констатирует:

Гурийские меньшевики популярны, их охотно укрывает население.

Второй по численности чекисты считали кутаисскую организацию – 1450 человек и две типографии. В Тифлисе меньшевиков в подполье более пятисот. В 1926 году было арестовано 910 подпольщиков, 280 из них высланы за пределы Грузии.

Эмигрантское правительство постоянно засылало через турецкую границу своих эмиссаров. В июне 1927 года пограничники задержали при переходе советско-турецкой границы Ивана Карцивадзе. Он оказался ответственным эмиссаром заграничного парижского бюро ЦК меньшевиков. У Карцивадзе изъяли сумку писем для передачи деятелям подпольных организаций меньшевиков. Это были новые директивы, написанные Ноем Жордания и Ноем Рамишвили по подготовке нового восстания. Но этому восстанию не суждено будет даже начаться.

Режиссер театра Руставели Сандро Ахметели возглавлял по оперативным данным националистическую организацию. Власти провели чистки тифлисского учительства и студентов консерватории. С работы были выгнаны 50 учителей и исключены 20 студентов. Удалось провести удачную операцию по перевыборам каталикоса – 26 мая 1927 года этот сан получил вполне лояльный к власти Христофор.

Продолжалось разоружение населения. В 1927 году было сдано или изъято 7503 винтовки и 275 револьверов. Свою записку Берия заканчивает предложением позволить ГПУ Грузии иметь собственную резидентуру в Париже, для того чтобы иметь возможность контролировать грузинскую эмиграцию.