Песок и пепел - Игер Кау

— Не собираюсь, господин барон.

— Дело не только в моей благодарности за спасение моей жизни. И не только в том, что вы мне нравитесь. Просто я знаю, что такое Серая Стража и что такое иметь с ней дело. И, честно говоря, предпочел бы не знать. Так что если вы действительно не знаете, я вам немного даже завидую. И… мы еще поговорим об этом. Но не сейчас. И не здесь.

— Я могу идти?

— Идите, Таннер.

Барон опускает голову на подушку и подтягивает одеяло к подбородку, я закрываю за собой дверь. Ну что ж, теперь проблемы с тем, как не заснуть раньше времени, у меня точно не будет.

Утром наш сильно уменьшившийся конвой покидает Три Сосны. Хорошо хоть барон Фогерен уже не выглядит раненым — повязка на руке скрыта одеждой. Впрочем, графский лекарь выразил надежду, что барону не придется рисковать жизнью в ближайшие три дня. Хонкир выглядит не столь блестяще — его раненая рука висит на перевязи, да и на коня он взобрался с моей помощью. Зато Киртан выглядит свежим и отдохнувшим — я разбудил его лишь за час до рассвета, а дополнительные — но вовсе не лишние — три часа сна и на таком бойце отражаются исключительно благотворно.

К полудню граф Урмарен рассчитывает оказаться в Рекане — небольшом городке, не усохшем до сих пор до села исключительно благодаря статусу административного центра здешнего сегета, к которому, как оказалось, относятся и Три Сосны, и злополучные хутора, и малосимпатичные Серые Мхи, и постоялый двор Медведя, и еще несколько сел за ним. Особой роли местная власть, впрочем, не играет. Ее основная задача — принимать на себя первый удар жалобщиков, чтобы они не мчались с любой мелочью сразу в приемную сегератора. Мелатский сегерат — территория обширная, несложно представить, сколько поборников справедливости могут собраться в той приемной, если у них не будет промежуточной остановки. Во всяком случае, так я себе это представлял, и примерно так это мне описал Хонкир, пока мы снова углублялись в лесные дебри.

Не проходит и часа, как мы втягиваемся в очередное поселение. Небольшое, вдвое меньше Трех Сосен, но все же с храмом в центре. Само село гордо именуется Черными Шишками. У храма тракт, служащий заодно главной улицей Черных Шишек, пересекается с другой улицей — хорошо укатанной дорогой, судя по всему, соединяющей с трактом несколько лесных деревень и хуторов. По крайней мере, на это намекал стоящий на перекрестке указатель с названиями. Но здесь мы не останавливаемся, лишь ненадолго придерживаем коней, и Черные Шишки очень скоро скрываются за деревьями.

В течение следующего часа позади остаются еще две деревеньки — тоже Шишки, но уже Малые и Новые. Совсем небольшие — не больше десятка дворов каждая. Зато от каждой в лес уходила дорога к хуторам. Надо же, и указатели не поленились поставить. Правда, их давно никто не подновлял, но все же… Если бы еще фантазию проявили, когда деревни называли…

Лес слегка расступается, тракт вползает на холм, а когда мы оказываемся на его вершине, то нам открывается вид на перекресток, за которым возвышается постоялый двор. Явно крупнее Хальдовых владений, но здесь и гостей случается больше. Если бы мы не столкнулись с бандитами и не остались ночевать в Трех Соснах, то выехали бы к этому перекрестку еще вчера, хоть и в сумерках. Но хорошо, что вообще добрались. Впрочем, здесь на нас вряд ли нападут. У нас на глазах в ворота въезжают несколько повозок в сопровождении явно вооруженных всадников.

— Эти в Норос едут, — негромко говорит Хонкир, увидев, что я провожаю взглядом другой караван, катящийся прочь от постоялого двора по дороге, уходящей на юго-запад. — Дня через три доберутся, вряд ли раньше.

Я молча киваю. Груженные под завязку фуры резвостью не отличаются. Хорошо хоть шустрее пешехода движутся. Не сбавляя темпа, наш конвой проезжает мимо «Лисьей норы» — так читается вывеска над воротами придорожного заведения. До Рекана отсюда всего семь тиг, вряд ли указатель врет, и нам нет никакого резона делать еще одну остановку.

Вот интересно, как далеко простирается боязнь ночных странствий?

Все же не очень хорошо, что графский отряд так сильно уменьшился, причем в основном за счет полноценных бойцов — из тех двенадцати, которые прибыли с графом к Барену, пятеро погибли в стычке с бандитами, а двое надолго выбыли из строя. Еще один сейчас сопровождал пленных. Осталось четверо, из которых двое имеют ранения, пусть и легкие. Вспомогательная часть графского отряда пострадала меньше, она лишь уполовинилась — один убит, один тяжело ранен и еще один отправился в Норос в качестве второго сопровождающего при пленных. Надо думать, это был графский законник. С Урмареном остались лекарь, уже известный мне Ладер и тип, ни разу не откинувший капюшон своего балахона в моем присутствии. Негусто, даже если тип в балахоне вдруг окажется боевым магом.

Тем не менее, нас тут полтора десятка человек, из которых совершенно не опасна только юная служанка маркизы, никак не запомню ее имя. Впрочем, возможно, у девушки просто не получилось себя достойно проявить — в такой-то толпе конкурентов.

Перекресток исчез из виду, деревня в четверти тиги от него — тоже. Я так и не узнал, как она называлась — на скаку спрашивать неудобно, а щита с названием ни на въезде, ни на выезде не оказалось. Так и скрылась за деревьями и кустами безымянной.

Лес расступается, открывая огромную пустошь. Слева — приличных размеров круглое озеро, справа — заболоченный луг. На дальнем краю пустоши видны три повозки с тентами, неспешно катящиеся нам навстречу. С виду — караван небогатого торговца, который не смог или не захотел нанять конную охрану.

Ничего из ряда вон выходящего. Разные люди, разные цели, разные возможности. Кто как умеет, так и ездит. Все-таки как-то очень уж резво коняшки бегут. И повозки явно не перегружены, однако и не пусты, и зачем-то держатся четкого интервала… как кавалерия перед атакой. Если под каждым тентом спрятать по четыре-пять человек, да сунуть каждому в руки по два пистолета, да если они откроют огонь, когда мы с ними поравняемся… Им даже целиться не придется. До них еще далеко, лиц не различить, и что в руках у них — тоже.

Но будильник внутри черепной коробки уже заработал. Жаль, что это не паранойя. Я поворачиваюсь к барону и рисую в воздухе знак, означающий «перед нами противник, готовый к нападению». Глаза Фогерена на мгновение становятся круглыми от изумления, у графа, который тоже видит мой жест, едва не вываливается челюсть, но раздумывают они лишь долю секунды.

Над конвоем проносится громкий клич. Шпоры, ржанье коней, щелканье затворов и недружный, но густой залп почти с предельной дистанции прицельного револьверного выстрела. Из руки Ладера вылетает что-то похожее на круглый камень и, скользнув по тенту, падает за головной повозкой. А Ладер запускает еще один «камень».

Треск выстрелов разрывают один за другим два взрыва. Раненые лошади валятся на дорогу, возницы роняют вожжи, скатываясь с облучков с дырками в груди или голове, тенты повозок превращаются в клочья. Крики… И редкие выстрелы в ответ! Но мы открыли огонь первыми, и шансов у «торговцев» нет.