Плачет рея по пирату - Евгений Сухов

Ибрагим подошел к пруду и бросил горсть зерен в воду. Откуда-то из темно-зеленой глубины на поверхность выплыло несколько темно-красных рыбин и прожорливо, будто они ни разу не ели со дня своего появления на свет, принялись глотать оседающий на дно корм.

Между пальм, в высокой траве, распустив длинный хвост, гордо вышагивал павлин – еще одно чудо, пришедшее к нему в сад из сказок Шехерезады.

Некоторое время рыбы оставались у поверхности воды, но потом, видно, уяснив, что на продолжение трапезы рассчитывать не приходится, шевельнув длинными плавниками, дружно исчезли в густых водорослях.

Каких-то двадцать пять лет назад на этом месте была всего-то выжженная пустыня, а теперь из глубин бьют сильные холодные фонтаны.

Ибрагим прошел в беседку и улегся на мягких подушках. Чего он не любил в этой жизни, так это неопределенности. А подумать было над чем. И первое: почему позвонил Мухаджир? Возможно, что ему сейчас не сладко и федералы действительно наступают ему на пятки, но к подобному ему не привыкать – это не тот случай, чтобы использовать экстренную связь. В его поступке прячется что-то другое. Но вот что?

В следующую секунду Ибрагим поднял телефон.

* * *

После Земфиры все бабы казались Рамзилю пресными, и поди тут разберись, в чем была ее загадка. Хотя Земфира не делала ничего такого особенного, на что не были способны остальные женщины. Но с ней даже обыкновенные вещи происходили как-то по-другому. Даже настроение было каким-то иным, когда она находилась рядом. Дышалось по-другому, да и думалось тоже. Может, это и была та самая пресловутая любовь, о которой ему столько раз приходилось слышать. Поманила его, позволила сделать глоток да и скрылась. А теперь ходишь как шарахнутый и все думаешь о той девушке, что когда-то была рядом. Все женщины, что были у него после Земфиры, казались ему такими скучными и заурядными, а их чувства – такими бесцветными, что в их присутствии Рамзиль невольно впадал в тихое уныние.

От мысли, что его прежняя возлюбленная находится сейчас с другим мужчиной, у Рамзиля просто начинали плавиться мозги. Прежде ему не приходилось испытывать такой душевной муки, ему всегда представлялась, что страдания – удел слабых, что они не для таких крепких джигитов, как он. Однако вот оно как бывает… Самое обидное, что у него не осталось даже фотографии Земфиры. А воспоминания о ней не поблекли – наоборот, с каждой прожитой секундой становились все нестерпимее.

Рядом, прижавшись к его плечу, тихонько посапывала худощавая брюнетка. Девушка даже не подозревала, что она для него всего-то проходной вариант. Сколько она продержится в его доме: неделю или все-таки две? Одна из его прежних женщин поставила своеобразный рекорд, сумев прожить с ним целых полтора месяца. Но надо отдать ей должное: она очень старалась.

С Земфирой все было по-другому. Дней проведенных в ее обществе он не считал, и уж тем более его не посещали мысли о том, каким образом спровадить барышню за порог. Рамзиль вдруг осознал, что после расставания с Земфирой все время был один, пребывая в одиночестве даже в то время, когда находился в обществе друзей или очередной подруги. А все потому, что место, где прежде находилась Земфира, оставалось пустым. Порой жизнь наполнялась такой зеленой ядовитой тоской, что невольно хотелось взвыть.

Вытащив сигарету, Рамзиль закурил. Средство проверенное: пусть ненадолго, но горький дым сумеет заглушить щемящую боль.

Рамзиль посмотрел на девушку, лежащую рядом. На какое-то время он сумел сделать ее счастливой, а на третий день их общения она дала ему понять, что встретила мужчину своей мечты. И теперь, несказанно раздражая, строила планы относительно их совместного будущего. Так что вскоре, когда он начнет выпроваживать ее за дверь, ей придется испытать очередное разочарование в мужчинах.

А все-таки куколка она славная: у нее имелись все причитающиеся женщине выпуклости и впадинки, которые делают ее привлекательной. Возможно, что с ее отставкой торопиться не стоит, и она сумеет продержаться в его квартире целый месяц.

Телефонный звонок прозвучал в тот самый момент, когда Рамзиль дотронулся до плеча девушки. Улыбнувшись, она подалась к нему навстречу, обжигая его своим горячим телом. Совершенно не тот случай, чтобы говорить по телефону, но Рамзиль каким-то шестым чувством ощутил внутреннее беспокойство, осознавая, что звонок важен.

Подняв телефон, он увидел на экране короткую надпись: «Номер не определен».

Нажав на «ответ», произнес:

– Слушаю.

– Это Рамзиль? – прозвучал негромкий голос.

Интонации и голос были совершенно незнакомые, но вместе с тем в них было нечто такое, что заставляло напрячь слух.

– Да, это я. А с кем я разговариваю?

– Это говорит Ибрагим.

В приятелях у Рамзиля было с десяток Ибрагимов, еще трое были его двоюродными братьями. Теоретически каждый из них мог позвонить ему в любое время суток без боязни, что натолкнется на неудовольствие или на дружеский упрек. Но он понимал, что звонит не один из них.

От пришедшей догадки запершило в горле.

– Слушаю… брат.

Ибрагима ему приходилось видеть лишь издалека. Ему казалось, что тот даже не подозревает о его существовании, и уж тем более он не мог думать о том, что тот когда-нибудь позвонит ему на мобильный телефон и назовет по имени.

– Как звали Мухаджира в прежней жизни?

Вот так сразу. Совершенно неожиданный вопрос.

– Однажды он мне сказал, что его звали Гурий.

– Хм… Странное имя. Что оно означает?

– Он сказал, что оно переводится как «львенок».

– Вот оно как… Я бы назвал его воином.

– У русских есть такой святой, его назвали в честь него.

– Теперь понимаю. Ты случайно не знаешь, как погиб имам?

– Его застрелили федералы. Командование принесло извинения. Объяснили, что имама с кем-то спутали.

– С кем же?

– Объяснять не стали. Проводилась какая-то секретная операция.

– Мухаджир мог находиться в это время в Чечне?

– Мухаджир такой человек, что может находиться где угодно и одновременно нигде.

– Да, на него похоже. Случайно они не его искали?

– Мне он ничего не рассказывает о своих поездках, но в Москве его в этот период точно не было, а телефон его был недоступен.

– Вот что, Рамзиль, слушай меня внимательно.

– Я слушаю тебя, брат.

– В нашем деле часто приходится идти на жертвы, чтобы дело ислама восторжествовало.

– Я знаю, Ибрагим.

– Присмотри за Мухаджиром. Мне кажется, что это именно он убил имама. Если усомнишься в нем хотя бы однажды и всего-то на миг, убей его!

Рамзиль невольно сглотнул. Такого поворота он не ожидал. Сам он, конечно, небезгрешен, но вот только никак не думал, что подобный приказ да еще по поводу Мухаджира может прозвучать из уст самого Ибрагима.